ТРУДНЫЙ ПАЦИЕНТ
журнал для врачей
  • Текущий номер
  • О журнале
  • Вебинары
  • Новости партнеров
  • Рекламодателям
  • Авторам
  • Анонсы
  • Разное

Archive for October 2014

Номер журнала № 10-2014

Номер журнала: октябрь 2014  

cover 10-14

  • Тромболитическая терапия тенектеплазой при остром коронарном синдроме в условиях реализации сосудистой программы
  • Клинический случай: лечение больного с ишемической болезнью сердца
  • Практические особенности использования ривароксабана для профилактики кардиоэмболических осложнений при неклапанной фибрилляции предсердий
  • Нарушения когнитивных функций у больных с артериальной гипертензией
  • Небиволол как индуктор синтеза оксида азота
  • Разбор клинического случая развития ишемического инсульта у пациентки молодого возраста
  • Опыт использования ангиогенной терапии в лечении больных с хронической ишемией нижних конечностей
  • Место ингибитора фосфодиэстеразы-4 рофлумиласта в терапии хронической обструктивной болезни легких
  • Психологические образовательные программы для пациентов с последствиями спинномозговой травмы

pdf-small
Скачать номер в формате PDF

Категория : Архив номеров
Tags : Angiology, cardiology, psychology, pulmonology, ангиология, кардиология, психология, пульмонология

Психологические образовательные программы для пациентов с последствиями спинномозговой травмы

Номер журнала: октябрь 2014  

И.Д. Булюбаш

Нижегородский НИИ травматологии и ортопедии Минздрава России, Нижний Новгород

В обзоре представлены цели, задачи и принципы проведения психообразовательных программ для пациентов со спинномозговой травмой. Акцентирована необходимость предоставления информации в соответствии с индивидуальными особенностями пациентов. Особое внимание уделено участию в таких программах членов семьи пациента. Рассмотрено содержание психообразовательных программ и средства, которые используются для предоставления информации.
Ключевые слова: спинномозговая травма, реабилитация, потребность в информации, психологические образовательные программы, качество жизни.

Сведения об авторе:
Булюбаш Ирина Дмитриевна – к.м.н., старший научный сотрудник, ФГБУ «ННИИТО» Минздрава России, г. Нижний Новгород, отделение реабилитации

Psychoeducational Programs for Patients with Spinal Cord Injury

I.D. Boulyubash

N.Novgorod Science and Research Institute for Traumatology and Orthopedics

In the review the goals, objectives and principles of psychoeducational programs for patients with spinal cord injury have been presented. It highlights the need to provide information in accordance with the individual characteristics of patients. Particular attention is paid to patient’s family participation in such programs. The paper reviews the contents of psychoeducational programs and tools that are used to provide information.
Keywords: spinal cord injury, rehabilitation, informational needs, psychoeducational programs, quality of life.

===

Психологические образовательные программы для пациентов – цели и задачи

Течение и прогноз различных заболеваний в значительной мере определяется приверженностью пациента лечению (регулярный прием препаратов, контроль состояния, изменение привычного поведения, сотрудничество с медперсоналом и др.), причем в лечении хронической соматической патологии, требующем постоянного контроля над состоянием своего здоровья, предусматривается равная ответственность врача и пациента [1].

Среди целей таких программ (или нозологических школ) называют: информирование пациента о симптомах заболевания, преодоление вредных привычек и формирование здорового образа жизни, организацию физической активности и рациональное питание, формирование поведенческих навыков по контролю за заболеванием (навык мониторинга своего состояния), побуждение пациентов к социальной активности, выработку адекватных стереотипов поведения в трудных ситуациях, изменение установок и ценностных ориентаций. Любая психологическая образовательная программа должна не только давать знания о своей болезни, но и оптимизировать поведение больных в отношении лечения и реабилитационных мероприятий для улучшения исхода заболевания [1, 3].

Предоставление необходимой информации пациентам с последствиями спинномозговой травмы (ПСМТ) – это неотъемлемая часть реабилитационной программы, имеющая своей целью увеличение способности к приспособлению к долговременным последствиям травмы [24–26, 31]. Образование пациентов является частью процесса реабилитации и в связи с этим необходима разработка обучающих стратегий для фасилитации успешного результата реабилитации [39]. Это особенно важно потому, что выписываясь из стационара домой после периода восстановительного лечения, пациент по разным причинам лишается возможности получить необходимую информацию от профессионалов [28].

Некоторые пациенты хотят принимать активное участие в процессе принятия решений или даже принимать решения самостоятельно. Это партнерский подход к лечению, основанный на принятии обоснованных решений (согласие пациента). Стремление к участию в принятии клинических решений зависит от возраста, уровня образования и тяжести заболевания, этнических и культурных различий. Люди также склонны выражать различные предпочтения в зависимости от обстоятельств, поэтому специалисты должны ориентироваться в том, какую позицию пациенты хотят занимать в отношениях с персоналом по поводу лечения. [14]. Это имеет существенное значение, поскольку приспособление пациентов с ПСМТ и качество их жизни позитивно связано с наличием собственных целей в жизни [38].

Психологические образовательные программы как способ удовлетворения потребностей пациента в информации

Особое внимание в психологической образовательной программе должно быть уделено познавательным и информационным потребностям пациентов, поскольку индивидуальные особенности познавательных потребностей играют важную роль в обучении новому поведению у пациентов с ПСМТ. Это особенно важно потому, что знание пациента о своей патологии может предотвратить развитие многих вторичных осложнений. При этом пациенты в первую очередь предпочитают получать такую информацию непосредственно у специалистов, а во вторую очередь – из интернет-источников (при малой доступности специализированной помощи). Важно понимать, какая именно информация необходима сразу после травмы и через некоторое время после нее [32]. Таким образом, в психологической образовательной программе должны участвовать как специалисты по нейротравме, так и психологи. Целью работы медперсонала с информационными потребностями пациента является улучшение его здоровья, которое происходит путем выбора действий, основанных на ориентирующей его информации специалистов [10, 11].

Информационные потребности влияют также на мотивацию и поведение пациентов в приспособлении к инвалидности [40]. Они связаны с демографическими характеристиками: возрастом, полом, социоэкономическим статусом, особенностями частной жизни, убеждениями, предпочтениями и особенностями приспособления. Различия в информационных потребностях определяются навыками и возможностями пациентов. Особые потребности имеют малограмотные пациенты, пациенты с нарушениями зрения и слуха, пациенты не говорящие на языке данной страны. В этом случае информация должна соответствовать типу потребностей. По сообщениям пациентов на первом этапе (при установлении диагноза) они предпочитают практическую информацию, поддерживающую принятие решения о лечении. Более глубокая и более специфическая информация будет нужна позже, когда фокус внимания пациента окажется на самопомощи и долговременном прогнозе [14].

Отсутствие удовлетворения информационных потребностей приводит к снижению осознанности и понимания своего состояния у пациентов с тяжелыми состояниями. Семьи пациентов также нуждаются в частой и качественной коммуникации с медперсоналом [34]. Для того чтобы потребности пациентов с хроническими патологиями могли влиять на процесс лечения, разработано понятие «Life care planning» – «План ухода за пациентом» – динамический документ, который учитывает и планирует текущие и будущие потребности пациентов, переживших тяжелые травмы или страдающих хроническими болезнями [5]. Пациенту и семье предоставляются письменные материалы, уменьшающие неправильное понимание сути патологии и необходимой помощи пациенту [7].

Участие семьи в психологических образовательных программах для пациентов с ПСМТ

Известно, что пациенты с большей семейной поддержкой в меньшей степени страдают от посттравматических осложнений при ПСМТ [6]. Члены семьи пациента с ПСМТ на долгое время становятся основными ухаживающими и помощниками пациента, в связи с этим семья становится полноправным членом реабилитационной команды. Таким образом, для профилактики развития вторичных осложнений семья пациента должна принимать активное участие в психологических образовательных программах [13, 23, 33].

Долговременной целью участия в психологических образовательных программах является реинтеграция пациента в общество, оптимизация отношений между членами семьи и пациентом, между пациентом, семьей и реабилитационным персоналом. Если члены семьи не участвуют в таких встречах наряду с пациентами, то их собственные потребности и проблемы не получают своего разрешения, что существенным образом сказывается на отношениях с пациентами.

Фокусы внимания групповых встреч, проводимых в клиент–центрированном подходе зависят от контекста, и во многих случаях цель встречи выбирает пациент. Первичная цель – позволить личности сориентироваться, наметить цели и разработать свою реабилитационную программу как участнику реабилитационной команды. Фасилитатором процесса является психолог или социальный работник. Процедура предусматривает определение ожиданий, целей и ответственности участников, понимание особенностей группового процесса и занимаемых участниками ролей [22]. Персонал, проводящий групповые встречи, должен владеть определенными коммуникационными навыками, уметь разрабатывать цели, владеть техникой мотивационного интервью и разрешения конфликтов, а также навыками работы с группой [22].

Содержание психологической образовательной программы для пациентов с ПСМТ

Психологическая образовательная программа проходит в форме интерактивных бесед на определенную тему, в ходе которых пациенты и психолог обсуждают специфические потребности и проблемы пациентов со спинальной травмой. Вопросы и проблемы (в рамках темы) поднимаются пациентами и используются психологом и персоналом для обеспечения наиболее эффективной помощи пациенту. Она может реализовываться в индивидуальной и групповой форме (тренинг). Одной из возможностей удовлетворения потребности в информации являются группы самопомощи и группы поддержки (уже на амбулаторном этапе лечения). Участники таких групп сообщают о пользе от обмена чувствами, информацией, опытом и практическими решениями. Групповая поддержка полезна также для повышения доверия, способности справиться с ситуацией и лучшего функционирования семьи. В таких группах участвуют не только пациенты, но и их близкие (родители, дети, супруги), а также ухаживающие за пациентами [14].

В какой именно информации нуждаются пациенты (содержание)? Чаще всего им необходимы реалистические представления о состоянии и прогнозе лечения, понимание результатов диагностики, знания о стратегиях самопомощи и профилактике осложнений, информация о лечении в данном медицинском учреждении и об альтернативных методах лечения, побочных эффектах и рисках. Они нуждаются также в легитимизации потребности в помощи и реализации своих интересов, информации о медицинском сервисе и его возможностях, о группах самопомощи, в знаниях о способах поиска достоверных источников информации по поводу лечения и реабилитации [14, 15].

С точки зрения G.Ahmadzadeh с соавторами (2010), содержание психологической образовательной программы должно соответствовать этапу приспособления пациента. В процессе проживания травмы авторами было выделено пять последовательных основных тем: горе, инвалидность, поддержка, новый Я, независимость. На первом этапе фокусом интервенций становится реакция горя по поводу потерь, на следующем – принятие инвалидности (как процесс), затем достижение самоподдержки и поддержки со стороны других людей, на четвертом этапе – усилия по принятию себя с ограничениями и, наконец, актуализация всего потенциала для достижения максимально возможной независимости [4].

Предложенная P.Kennedy (2009) групповая программа включает 7 тематических занятий, проводимых 2 раза в неделю, и имеет целью достижение эффективного копинга –способности справляться с травмой и управлять своей жизнью [29]. В условиях безопасной и благоприятной групповой среды пациенты могут обсудить свои чувства, проблемы и трудности вместе с психологом.

Первая встреча посвящена знакомству участников группы, а также изложению темы «стресс» (краткое популярное теоретическое изложение). Обсуждаются реакции на стресс, внешние и внутренние триггеры стресса, а также способы справиться со стрессом. Используются «домашние задания», заключающиеся в наблюдении за собой в периоды стресса и описании поведенческих стратегий, направленных на его регулирование.

На втором занятии обсуждаются эмоциональные реакции на травму (страх, тревога, гнев). Участников обучают пошаговой системе осознавания проблемных ситуаций, их характеристик, людей, которых можно попросить об изменении условий, возможностям адаптивного изменения собственного поведения. Акцентируется ориентация на разрешение проблем, включающая решение проблем, активное преодоление стресса, переоценку ценностей и изменение смысла ситуаций, развитие коммуникативных навыков.

Третье занятие ориентировано на обучение стратегии разрешения проблем. Решение любой проблемы состоит из нескольких этапов: определение проблемы, определение ее последствий, разработка возможных решений (методика «мозгового штурма»), выбор лучшего решения с оценкой последствий и недостатков, действие и оценка успешности решения. Участникам дается задание определить беспокоящие их ситуации и прописать возможные решения.

Четвертое занятие фокусируется на управлении эмоциональными состояниями. Обсуждаются способы самоподдержки – влияния на эмоциональное состояние.

Пятое занятие посвящено изменению негативного мышления и негативных убеждений. Рассматривается склонность к генерализации, автоматическим негативным мыслям, катастрофическому мышлению, бездоказательным выводам, «чтению мыслей» (негативным проекциям на окружающих), ответственности за события, не поддающиеся контролю.

На шестом занятии детально обсуждаются адаптивные стратегии преодоления стресса: принятие травмы, положительный рефрейминг, поиск социальной поддержки, конфронтация со стрессом и активное разрешение проблем. Одновременно акцентируются и неадаптивные стратегии преодоления стресса, такие как отрицание последствий травмы, пассивное ожидание улучшения, жалость к себе, экстремальное выражение эмоций, употребление алкоголя и психоактивных веществ.

Интерактивная беседа на седьмом занятии акцентируется на поиске социальной поддержки (и видах такой поддержки) и отношениях с близкими, друзьями и знакомыми. Особое внимание уделяется праву пациентов выражать свою точку зрения или мнение, изменять их, открыто выражать свои чувства, а также принимать решения, касающиеся собственной жизни.

Средства, используемые для работы в психологических образовательных программах для пациентов

Основными принципами информирования пациентов являются:

  • Ориентация персонала на уровень медицинской грамотности пациентов [35]. Это предполагает первичную диагностику персоналом понимания пациентом рисков для разных видов патологий, наличие когнитивных, обучающих и социальных навыков для сохранения здоровья, критичность и способность к анализу имеющейся информации.
  • Индивидуализация в преподнесении информации. Информационные потребности людей достаточно индивидуальны и могут быть диагностированы в диалоге с пациентом. Для специалистов важно иметь навыки слушания и время для того, чтобы адекватно реагировать на индивидуальные информационные потребности, удовлетворение которых является частью общего процесса принятия решений [11].
  • Эмоциональная поддержка. Информация преподносится с максимальной эмоциональной чувствительностью и эмпатией [12].
  • Информация подается таким образом, чтобы поддержать собственные решения пациента [12].

С целью повышения грамотности в области здоровья используются:

1. Информирование (брошюры, консультации) [14].
2. Обучение, особенно для малоинформированных пациентов [14].
3. Интернет – сетевые издания, специальные ресурсы с персонализованной информацией, сетью социальной поддержки, содержащие алгоритмы решения проблем и принятия решений [14].
4. Спецкомпании в масс-медиа [14].
5. Мультимедийные презентации, аудио- и видеоматериалы, раздаточные печатные материалы [1].
6. Специальные пособия, адресованные пациентам и ухаживающим (HANDBOOK FOR PATIENT AND FAMILY. Patient and Family Handbook – Spinal Cord Medicine. Frazier Rehab Institute – Louisville, Kentucky. Copyright 2009 );
7. Телекоммуникационные технологии (видеоконференции, Skype-консультации, вебинары), успешно применяющиеся в терапии пациентов с депрессией, тревогой, ПТСР [27]. В режиме видеоконференций могут работать группы медицинской, психологической и социальной поддержки [9, 16, 19, 30, 31, 36].

Результаты участия в психологических образовательных программах

Известно, что психологические образовательные интервенции улучшают клинические исходы и уменьшают время стационирования [12], а также улучшают качество жизни пациентов [17].

В реабилитации пациентов с травмами и заболеваниями опорно-двигательного аппарата психологические образовательные программы способствуют улучшению функциональных возможностей пациентов и субъективной оценки больными своего состояния, психоэмоционального статуса, нормализации сна, снижению симптомов депрессии, беспокойства, тревоги и общей утомляемости. Они дают пациентам необходимые механизмы и инструменты для формирования ежедневной стратегии борьбы со своим заболеванием, помогают контролировать его активность и в конечном итоге способствуют улучшению качества жизни [2]. Кроме того, пациенты с ПСМТ получают реалистические представления о том, что ожидает их после выписки из стационара, для чего предусматривается специальная подготовка [18]. Групповые программы фасилируют общение пациентов между собой и поддерживают общение со сверстниками [8]. В силу особенностей патологии такие программы адресованы не только пациентам с ПСМТ, но и длительно ухаживающим за ними родственникам или супругам, снижая их эмоциональное напряжение и способствуя уменьшению нагрузки [20, 37].

У пациентов с ПСМТ, посещавших психологические образовательные группы, увеличивается уровень субъективного контроля, и пациенты достигают лучшего результата в реабилитации, измеряемого уровнем независимости в повседневной деятельности (по сравнению с контрольной группой) [21].

Таким образом, организация психологических образовательных программ для пациентов с ПСМТ, уменьшающая риск вторичных осложнений, психоэмоциональных нарушений и повышающая качество жизни пациентов, может и должна стать одним из приоритетных направлений психологической реабилитации в условиях реабилитационного стационара.

Литература

1. Калягин А.Н. Организация нозологических школ для больных хронической сердечной недостаточностью. Сибирский медицинский журнал. 2009; 1: 56–59.
2. Орлова Е. В., Денисов Л.Н., Арсеньев А.О., Кошелева Н.М., Каратеев Д.Е., Насонов Е.Л. Клиническая эффективность образовательной программы для больных ревматоидным артритом. Научно-практическая ревматология. 2012; 2: 59–65.
3. Ширяева Р.Р., Хисматуллина З.Р., Исхаков Э.Р. Оценка эффективности образовательной программы по снижению модифицированных факторов риска хронических неинфекционных заболеваний у дерматологических больных в условиях стационара. Профилактическая медицина. 2011; 5: 12–16.
4. Ahmadzadeh G., Kouchaki A., Malekian A., Aminorro’aya M., Boroujeni A.Z. The process of confrontation with disability in patients with spinal cord injury. J. Nurs. Midwifery Res. 2010; 15 (Suppl 1): 356–362.
5. AllisonL. A. Life care planning for individuals with spinal cord injuries: Outcomes and considerations. Dissertation, Ohio State University, 2007.
6. Anson C.A., Stanwyck D.J., Krause J.S. Social support and health status in spinal cord injury. Paraplegia. 1993; 31: 10: 632-638.
7. Bernier M.J. Developing and evaluating printed education materials. A prescriptive model for quality. Orthopedic Nursing. 1993; 12: 6: 39–46.
8. Boschen, K.A., Tonack, M., & Gargaro, J. (). Long-term adjustment and community reintegration following spinal cord injury. International Journal of Rehabilitation Research. 2003; 26: 3: 157–164.
9. Braithwaite D.O., Waldron, V.R., Finn, J. Communication of social support in computer-mediated groups for people with disabilities. Health Communication. 1999; 11: 2: 123–151.
10. Burkell J.A., Wolfe D.L., Potter P.J., Jutai J.W. Information needs and information sources of individuals living with spinal cord injury. Health Info Libr. J. 2006; 23: 4: 257–65.
11. Cayton H. Better information, better choices, better health: Putting information at the centre of health. Quarry Hills, UK: Department of Health. 2004; 37.
12. Clark P.A., Drain M., Malone M.P. Addressing patients’ emotional and spiritual needs. Jt. Comm. J. Qual. Saf. 2003; 29: 12: 659–670.
13. Connolly M. A Perspective on the Origins of Family Group Conference, American Humane. 2004. – www.americanhumane.org/site/DocServer/ fgdm_FGC_origins_New_Zealand.pdf?docID=1901
14. Coulter A., Ellins J. Patient-focused interventions: a review of the evidence. London, The Health Foundation. 2006; 277.
15. Coulter A., Entwistle V., Gilbert D. Sharing decisions with patients: is the information good enough?. BMJ. 1999; 318: 7179: 318–322.
16. Della Mea V., Marin D., Rosin C., Zampa A. Web-Based Specialist Support for Spinal Cord Injury Person’s Care: Lessons Learned. International Journal of Telemedicine and Applications. 2012; 66,: 1: 1–7.
17. Devillard X., Rimaud D., Roche F., Calmels P. Effects of training programs for spinal cord injury. Ann. Readapt. Med. Phys. 2007; 50: 6: 480–498.
18. Dickson A., Ward R., O’Brien G., Allan D., O’Carroll R. Difficulties adjusting to post-discharge life following a spinal cord injury: an interpretative phenomenological analysis. Psychol. Health Med. 2011; 16: 4: 463–474.
19. Drainoni M.L., Houlihan B., Williams S., Vedrani M., Esch D., Weiner C., Lee-Hood E. Patterns of internet use by persons with spinal cord injuries and relationship to health-related quality of life. Аrch. .Phys. Med. Rehab. 2004; 85:11:. 1872-1879.
20. Elliott T.R.; Shewchuk, Richard M.; Richards, J. Scott Family caregiver social problem-solving abilities and adjustment during the inital year of the caregiving role.. J. Couns. Psychol. 2001; 48: 2. 223–232.
21. Fiedler K.E. An Evaluation of One Method of Enhancing the Perceived Control of Spinal Cord Injured Patients in a Rehabilitation Hospital. Dissertation University of Maryland, 1995.
Fronek P. The RAP in Rehabilitation: The Family Conference in Practice. SCI Psychosocial Process. 2008; 21: 1: 26–35.
22. Fronek P. Insights from the family conference: Observations in rehabilitation. Australian Social Work 2005; 58: 4: 395-406.
23. Gélis A., Stéfan A., Colin D., Albert T., Gault D., Goossens D., Perrouin-Verbe B., Fattal C., Pelissier J., Coudeyre E. Therapeutic education in persons with spinal cord injury: a review of the literature. Ann. Phys. Rehabil. Med. 2011; 54: 3: 189–210.
24. Gontkovsky, S.T., Russum, P., Stokic, D.S. Perceived information needs of community-dwelling persons with chronic spinal cord injury: Findings of a survey and impact of race. Disability and Rehabilitation. 2007; 29: 16: 1305–1312.
24. Gutman G.M. Characteristics, service needs and service preferences of younger adults with severe physical disabilities: Literature review. Vancouver, 1995; http://www.sfu.ca/uploads/page/08/GRC_012.pdf
25. Hailey D., Roine R., Ohinmaa A. The effectiveness of telemental health applications: a review. Сan J Psychiatry. 2008; 53: 11: 769–778.
26. Heinemann A.W., Wilson C.S., Huston T., Koval J., Gordon S., Gassaway J., Kreider S.E., Whiteneck G. Relationship of psychology inpatient rehabilitation services and patient characteristics to outcomes following spinal cord injury: the SCI Rehab project. J Spinal Cord Med. 2012; 35: 6: 578–92.
27. Kennedy P. Coping Effectively With Spinal Cord Injuries: A GROUP PROGRAM. Oxford University Press, Inc. 2009; 96.
28. Kessler D., Lewis G., Kaur S., Wiles N., King M., Weich S., Sharp D.J., Araya R., Hollinghurst S., Peters T.J. Therapist-delivered Internet psychotherapy for depression in primary care: a randomised controlled trial. Lancet. 2009; 374: 9690: 628–634.
29. Lindsey L.L., Kurilla, L.K., DeVivo, M.J. Providing SCI education during changing times. Spinal Cord Injury Nursing, 2002; 19: 1: 11–14.
30. Matter B., Feinberg M., Schomer K., Harniss M., Brown P., Johnson K. Information Needs of People With Spinal Cord Injuries. J. Spinal Cord Med. 2009; 32: 5: 545–554.
31. Moneymaker K. The Family Conferences. Journal of Palliative Medicine. February 2005; 8: 1: 157–157.
32. Nelson J., Kinjo, K., Meier, D., Ahmad, K., Morrison, R. When critical illness becomes chronic: informational needs of patients and families. Journal of Critical Care. 2005; 20: 2: 70–89.
33. Nutbeam D. Health literacy as a public health goal: a challenge for contemporary health education and communication strategies into the 21st century. Health Promotion International. 2000; 15: 3: 259–267.
34. Rodrigues M.P. C., Araujo T.C.C.F. Internet, Rehabilitation and Spinal Cord Injuries. Paidéia. 2012; 22: 53: 413–421. http://www.scielo.br/pdf/paideia/v22n53/en_13.pdf
35. Savundranayagam M.Y., Montgomery R.J., Kosloski K., Little T.D. Impact of a psychoeducational program on three types of caregiver burden among spouses. Int J Geriatr Psychiatry. 2011; 26: 4: 388–396.
36. Thompson N.J., Coker J. Krause J.S., Henry E. Purpose in life as a mediator of adjustment after spinal cord injury. Rehab. Psychol. 2003; 48: 2: 100–108.
37. Williams S. The role of patient education in the rehabilitation of people with spinal cord injuries. International J. Therapy and Rehab. 2008; 15: 4: 174–179.
38. Waters J. D. Learning Needs of Spinal Cord-Injured Patients. Rehab. Nursing. 1987; 12: 6: 309–312.

Категория : Статьи
Tags : informational needs, psychoeducational programs, quality of life, rehabilitation, spinal cord injury, качество жизни, потребность в информации, психологические образовательные программы, реабилитация, спинномозговая травма

Место ингибитора фосфодиэстеразы-4 рофлумиласта в терапии хронической обструктивной болезни легких

Номер журнала: октябрь 2014  

Е.П. Терехова (1), Д.В. Терехов (2)

(1) Кафедра клинической аллергологии Российской медицинской академии последипломного образования, Москва
(2) Городская клиническая больница № 52, Москва

В статье освещаются вопросы распространенности хронической обструктивной болезни легких (ХОБЛ), обсуждаются особенности патогенеза, клинических проявлений заболевания. Подробно обсуждаются современные методы диагностики и терапии ХОБЛ. Описаны механизмы действия ингибитора фосфодиэстеразы-4 рофлумиласта, рассматриваются результаты клинических исследований, данные о его эффективности и безопасности.
Ключевые слова: ХОБЛ, ингибитор фосфодиэстеразы-4, рофлумиласт, лечение.

Сведения об авторах:
Терехова Екатерина Петровна –  к.м.н., доцент кафедры клинической аллергологии ГБОУ ДПО РМАПО Минздрава России
Терехов Дмитрий Валентинович – к.м.н., врач-аллерголог-иммунолог Городской клинической больницы № 52, Москва

PDE-4 Inhibitor Roflumilast for the Treatment of COPD

E.P. Terekhova (1), D.V. Terekhov (2)

(1) Department of Clinical Allergology, Russian Medicine Academy for Postgraduate Education, Moscow
(2) City Clinical Hospital № 52, Moscow

The article discusses prevalence of chronic obstructive pulmonary disease (COPD), features of its pathogenesis and symptoms. Paper highlights methods of diagnostics and treatment for COPD. Mechanisms of action of phosphodiesterase-4 inhibitor (PDE-4) roflumilast are presented, as well as the results of roflumilast clinical trials, data on its efficacy and safety.
Keywords: COPD, PDE-4 inhibitor, roflumilast, treatment.

Хроническая обструктивная болезнь легких (ХОБЛ) – заболевание, которое можно предупредить и лечить, характеризующееся персистирующим ограничением скорости воздушного потока, которое обычно прогрессирует и связано с выраженным хроническим воспалительным ответом легких на действие патогенных частиц или газов. У ряда пациентов обострения и сопутствующие заболевания могут влиять на общую тяжесть ХОБЛ [1].

Традиционно, ХОБЛ объединяет хронический бронхит и эмфизему легких. Хронический бронхит обычно определяется клинически как наличие кашля с продукцией мокроты на протяжении, по крайней мере, 3-х месяцев в течение последующих 2-х лет. Эмфизема определяется морфологически как наличие постоянного расширения дыхательных путей дистальнее терминальных бронхиол, ассоциированное с деструкцией стенок альвеол, не связанное с фиброзом. У больных ХОБЛ чаще всего присутствуют оба состояния и в ряде случаев достаточно сложно клинически разграничить их на ранних стадиях заболевания [2].

В настоящее время ХОБЛ является глобальной проблемой и является самым распространенным недостаточно контролируемым хроническим заболеванием респираторной системы. Распространенность ХОБЛ широко варьирует между странами, что частично связано с распространенностью табакокурения [3]. ХОБЛ диагностирована у 210 млн человек в мире и приводит к 3 млн смертей ежегодно (5% всех смертей в мире) [4]. По данным ВОЗ, в настоящее время ХОБЛ является 4-й лидирующей причиной смерти в мире. По прогнозам, к 2030 г. ХОБЛ займет 3-е место среди ведущих причин смертности в мире [5].

ХОБЛ наносит большой экономический ущерб, затраты возрастают по мере прогрессирования заболевания. Расходы, связанные с ХОБЛ тяжелой степени, в 17 раз выше, чем связанные с ХОБЛ легкой степени. Высокие расходы связаны как с лечением обострений, так и с госпитализацией пациентов. Непрямые затраты включают потерю производительности труда в связи с симптомами заболевания [6]. В России экономическое бремя ХОБЛ с учетом непрямых затрат, в том числе абсентеизма (невыхода на работу) и презентеизма (менее эффективной работой в связи с плохим самочувствием) составляет 24,1 млрд руб [2].

Факторы риска

Основные факторы риска ХОБЛ представлены в табл. 1 [7]. Главный фактор риска в 80–90% случаев ХОБЛ – курение табака. Другие факторы риска включают загрязнение воздуха внутри и вне помещений. В развивающихся странах большую проблему представляет сжигание топлива, полученного из биомассы, в том числе дров для отопления. Загрязнение воздуха вне помещений, в результате автомобильных выбросов и сжигания других ископаемых видов топлива, представляет несколько меньший риск развития ХОБЛ. Вдыхание промышленной пыли и химических веществ, например, угольной пыли, химических испарений и твердых частиц из воздуха, значительно увеличивает риск развития ХОБЛ у рабочих, подверженных воздействию этих факторов [8].

Патогенез

Хроническое воспаление играет ключевую роль в патогенезе ХОБЛ. Воспаление дыхательных путей имеется уже на ранних стадиях патогенеза ХОБЛ и увеличивается по мере нарастания степени тяжести заболевания [9]. Воспаление носит системный характер, приводя к морфологическим изменениям в легких – бронхоконстрикции, отеку слизистой оболочки бронхов, гиперсекреции слизи, эмфиземе, что в совокупности приводит к ограничению проходимости дыхательных путей. Основными клетками, принимающими участие в воспалительном процессе, являются нейтрофилы, Т-лимфоциты (CD8+) и макрофаги [10]. Эти клетки накапливаются в легких и запускают каскад воспалительных реакций, которые приводят к ограничению бронхиальной проводимости и воздушного потока, а также к системному воспалению вне легких. Высвобождаются воспалительные медиаторы, такие как фактор некроза опухоли a (tumour necrosis factor-a, TNFa), матриксные металлопротеиназы (MMP-9), и интерлейкины(IL-1, IL-6, IL-8). Под влиянием провоспалительных цитокинов при ХОБЛ возникают поражения сердечно-сосудистой системы, скелетной мускулатуры (апоптозмиоцитов), анемический синдром, остеопении, депрессивные состояния, нарушения питания. Еще одна особенность ХОБЛ, связанная с воспалением, – неуклонное прогрессирование болезни, ведущее к нарастанию главного признака заболевания – хронической дыхательной недостаточности [11–13]. Важную роль в развитии воспаления в дыхательных путях играет фосфодиэстераза 4-го типа (ФДЭ-4) – фермент, который экспрессируется в ключевых воспалительных клетках, участвующих в патогенезе ХОБЛ. ФДЭ-4 регулирует метаболизм циклического аденозинмонофосфата (цАМФ) в провоспалительных и иммунных клетках. Активация аденилатциклазы рецепторами на поверхности клеток приводит к образованию цАМФ из АТФ. ФДЭ-4 катализирует переход цАМФ в его неактивную форму, АМФ. Путем подавления фермента ФДЭ-4, ингибиторы ФДЭ-4 уменьшают активность разрушения цАМФ, что способствует поддержанию высоких внутриклеточных уровней цАМФ и снижению активности провоспалительных функций клеток. Ингибиторы ФДЭ-4 подавляют все фазы воспаления (синтез и продукция провоспалительных цитокинов, выделение свободных радикалов, пролиферация фибробластов, выделение протеолитических ферментов) [13–15].

Клиника

Эксперты Глобальной инициативы по ХОБЛ (GOLD) отмечают, что ХОБЛ обладает легочными и внелегочными компонентами, которые развиваются в результате сочетания воздействия средовых факторов (вдыхание раздражающих и токсичных веществ) и генетической предрасположенности [3].

ХОБЛ – это медленно прогрессирующее заболевание. Хронический кашель – обычно первый симптом ХОБЛ – часто недооценивается и пациентами, так как считается ожидаемым следствием курения и/или воздействия неблагоприятных факторов окружающей среды. Обычно у больных выделяется небольшое количество вязкой мокроты. Нарастание кашля и продукции мокроты происходит чаще всего в зимние месяцы, во время инфекционных обострений.

Одышка – наиболее важный симптом ХОБЛ. Нередко служит причиной обращения за медицинской помощью и основной причиной, ограничивающей трудовую деятельность больного. Вначале одышка отмечается при относительно высоком уровне физической нагрузки. По мере прогрессирования заболевания одышка усиливается и может ограничивать ежедневную активность, а в дальнейшем возникает и в покое.

Клиническая картина заболевания также серьезно зависит от фенотипа болезни и наоборот, фенотип определяет особенности клинических проявлений ХОБЛ. В течение многих лет существует разделение больных на эмфизематозный и бронхитический фенотипы. Бронхитический тип характеризуется преобладанием признаков бронхита (кашель, выделение мокроты). При эмфизематозном типе наоборот, эмфизема является ведущим патологическим проявлением, одышка преобладает над кашлем.

В настоящее время выделяют и иные фенотипы заболевания. В первую очередь это относится к, так называемому, overlap-фенотипу (сочетание ХОБЛ и бронхиальной астмы (БА). Несмотря на то, что необходимо тщательно дифференцировать больных ХОБЛ и бронхиальной астмой и значительным различием хронического воспаления при этих заболеваниях, у некоторых пациентов ХОБЛ и астма могут присутствовать одновременно. Этот фенотип может развиться у курящих больных, страдающих бронхиальной астмой. Наряду с этим, в результате широкомасштабных исследований было показано, что около 20–30% больных ХОБЛ могут иметь обратимую бронхиальную обструкцию, а в клеточном составе при воспалении появляются эозинофилы. Часть из этих больных также можно отнести к фенотипу «ХОБЛ + БА». Такие пациенты хорошо отвечают на терапию кортикостероидами.

Еще один фенотип, о котором говорят в последнее время, это пациенты с частыми обострениями (2 или более обострения в год, или 1 и более обострений, приведших к госпитализации). Важность этого фенотипа определяется тем, что из обострения пациент выходит с уменьшенными функциональными показателями легких, а частота обострений напрямую влияет на продолжительность жизни больных и требует индивидуального подхода к лечению.

Больные ХОБЛ имеют многочисленные внелегочные проявления заболевания, обусловленные системным эффектом хронического воспаления, свойственного ХОБЛ. В первую очередь, это касается дисфункции периферических скелетных мышц, что вносит существенный вклад в снижение переносимости физических нагрузок. Хроническое персистирующее воспаление играет важную роль в поражении эндотелия сосудов и развитии атеросклероза у больных ХОБЛ, что, в свою очередь, способствует росту сердечно-сосудистых заболеваний (артериальная гипертензия, ишемическая болезнь сердца, инфаркт миокарда, хроническая сердечная недостаточность) у пациентов ХОБЛ и увеличивает риск летальности. Отчетливо проявляется изменение питательного статуса. В свою очередь сниженный питательный статус может служить независимым фактором риска летального исхода больных. Системное воспаление вносит свой вклад и в развитие остеопороза. Больные, страдающие ХОБЛ, имеют более выраженные признаки остеопороза по сравнению с теми же возрастными группами лиц, не имеющих ХОБЛ. В последнее время обращено внимание на то, что помимо полицитемии, у больных ХОБЛ в 10–20% встречается анемия. Причина ее до конца не изучена, но есть основания полагать, что она является результатом системного эффекта хронического воспаления при ХОБЛ.

Существенное влияние на клиническую картину заболевания оказывают нервно-психические нарушения, проявляющиеся снижением памяти, депрессией, появлением «страхов» и нарушением сна [2].

Диагностика

Диагноз ХОБЛ следует подозревать у всех пациентов, которые имеют кашель, выделение мокроты или одышку и/или анамнестические указания на воздействие факторов риска, характерных для этой болезни [7].

Диагностика ХОБЛ должна включать следующие направления:
– выявление факторов риска;
– объективизацию симптомов обструкции;
– мониторирование респираторной функции легких.

Отсюда следует, что диагностика ХОБЛ складывается на основе анализа ряда этапов:
– создание словесного портрета больного на основании сведений, почерпнутых из беседы с ним (тщательный сбор жалоб больного, а также анамнеза жизни и анамнеза заболевания);
– объективного (физического) обследования;
– результатов лабораторно-инструментальных исследований: диагноз ХОБЛ всегда должен быть подтвержден данными спирометрии – постбронходилатационные значения ОФВ1/ФЖЕЛ <70% – обязательный признак ХОБЛ, который существует на всех стадиях заболевания [2].

Лечение

Основная задача лечения – предупреждение прогрессирования заболевания. В разработанной экспертами GOLDГлобальной стратегии по диагностике, лечению и профилактике ХОБЛ предлагается четыре основных компонента лечения ХОБЛ:

1. Оценка и динамический контроль заболевания.
2. Устранение факторов риска.
3. Лечение стабильной ХОБЛ.
4. Лечение обострений.

Основные цели лечения включают краткосрочные цели, направленные на улучшение текущего контроля и долгосрочные цели, направленные на уменьшение рисков будущих событий (табл. 2).

Основные направления лечения:
I. Нефармакологическое воздействие
• снижение влияния факторов риска;
• образовательные программы.
II. Медикаментозное лечение
Нефармакологические методы воздействия представлены в табл. 3. У больных с тяжелым течением заболевания в качестве необходимой меры должна применяться легочная реабилитация.

Медикаментозное лечение

Выбор объема фармакологической терапии основывается на выраженности клинических симптомов, величине постбронходилататорного ОФВ1, и частоте обострений заболевания. Медикаментозная терапия больных ХОБЛ включает следующие группы препаратов:

Бронходилататоры – бронхолитические препараты являются основными средствами в лечении ХОБЛ. Препараты назначаются либо «по потребности», либо систематически. Преимущество отдается длительно действующим бронходилататорам (тиотропия бромид, формотерол и салметерол, индакатерол).

Ингаляционные глюкокортикостероиды (ИГКС) – положительно влияют на симптоматику заболевания, функцию легких, качество жизни, уменьшают частоту обострений, не оказывая влияния на постепенное снижение ОФВ1, не снижают общую смертность.

Комбинации ИГКС с длительнодействующими бронходилататорами – комбинированная терапия ИГКС и длительно действующими b2-агонистами может снижать смертность у больных ХОБЛ. Комбинированная терапия ИГКС и длительно действующими b2-агонистами повышает риск развития пневмонии, но не имеет других побочных явлений. Добавление к комбинации длительно действующего b2-агониста с ИГКС тиотропия бромида улучшает функцию легких, качество жизни и способны предотвратить повторные обострения.

Ингибиторы фосфодиэстеразы 4 типа. Широкий диапазон противовоспалительной активности ингибиторов ФДЭ-4 инициировал исследования по созданию новых эффективных препаратов и только рофлумиласт оказался единственным ингибитором ФДЭ-4, которому удалось достичь фармакологического рынка благодаря хорошему соотношению «эффективность/ переносимость». Рофлумиласт снижает частоту среднетяжелых и тяжелых обострений у пациентов с бронхитическим фенотипом ХОБЛ тяжелого и крайне-тяжелого течения и обострениями в анамнезе. Внедрение рофлумиласта в комплексную терапию ХОБЛ направлено на решение проблемы, связанной с прогрессированием болезни. Именно обострения ХОБЛ сопровождаются увеличением тяжести заболевания и смертности и способны ускорять прогрессирование болезни.

Рофлумиласт был в 2010 г. зарегистрирован в Европе под торговым названием Даксас (таблетки по 500 мг для приема один раз в сутки), а в 2011 г. – в США (торговое название Далиресп). В России препарат зарегистрирован под торговым названием Даксас в сентябре 2011 г. Препарат был рекомендован для лечения больных ХОБЛ с тяжелой обструкцией, симптомами хронического бронхита и обострениями в анамнезе, то есть для тех пациентов, у которых заболевание не поддается адекватному контролю при терапии длительно действующими бронходилататорами.

После однократного приема стандартной дозы рофлумиласта (500 мг) препарат быстро всасывается, максимальная концентрация в плазме крови достигается в течение 1 ч. Затем Рофлумиласт метаболизируетсяцитохромом Р450 в его активный метаболит – рофлумиласт N-оксид. Этот метаболит обладает активностью, аналогичной таковой рофлумиласта, и определяет 90% эффективности принятого per os препарата. Рофлумиласт после однократного приема сохраняется в циркуляции 3–4 дня, а рофлумиласт N-оксид – в течение 6 суток.

Метилксантины – при ХОБЛ теофиллин оказывает умеренный бронхолитический эффект по сравнению с плацебо. Теофиллин в низких дозах уменьшает количество обострений у больных ХОБЛ, но не увеличивает постбронходилатационную функцию легких.

Антиоксиданты – препараты, такие как N-ацетилцистеин способны проявлять антиоксидантные свойства и могут играть роль в лечении больных с повторяющимися обострениями ХОБЛ. У пациентов с ХОБЛ, не получающих ингаляционные кортикостероиды, лечение карбоцистеином и N-ацетилцистеином может уменьшить число обострений.

Схемы фармакологической терапии больных ХОБЛ, составленные с учетом комплексной оценки тяжести ХОБЛ (частоты обострений заболевания, выраженности клинических симптомов, стадии ХОБЛ, определяемой по степени нарушения бронхиальной проходимости), даны в табл. 4 [2].

Эффективность рофлумиласта в клинических исследованиях

Учитывая, что при принятии решения о формировании тех или иных рекомендаций в настоящее время доминирует принцип доказательной медицины, мы должны опираться на качественно организованные клинические исследования.

Для изучения влияния рофлумиласта на обострения ХОБЛ были проведены два сходных по дизайну рандомизированных плацебо контролируемых двойных слепых исследования в параллельных группах; участвовало 2686 пациентов (1173 – в исследовании M2-111 и 1513 – в исследовании M2-112) с ХОБЛ (ОФВ1 после применения бронходилататора ≤50% от должной; отношение ОФВ1 после применения бронходилататора / ФЖЕЛ ≤70%), которые были рандомизированы на прием рофлумиласта или плацебо 1 раз в сутки в течение 12 месяцев [17]. При объединенном анализе данных было выявлено статистически значимое снижение частоты обострений ХОБЛ при лечении рофлумиластом на 14,3% (95% доверительный интервал (ДИ) –25,0 –0,02; p = 0,03).При проведении ретроспективного анализа 2 клинических исследований III фазы с целью выявления подгруппы пациентов, которые получили наибольшую пользу от лечения рофлумиластом, было показано, что наличие бронхитического фенотипа ХОБЛ (хронического кашля с мокротой) коррелирует с более выраженным снижением частоты обострений. У этой категории больных частота обострений при терапии рофлумиластом снизилась на 26,2%, тогда как у пациентов с эмфиземой и без хронического бронхита лишь на 1,1% [18].

Объединенный анализ двух других 52 недельных рандомизированных плацебо-контролируемых исследований M2-124 и M2-125[19] с применением рофлумиласта (500 мкг 1 раз в сутки n = 1537) или плацебо (n = 1554), показал, что терапия рофлумиластом сопровождалась улучшением ОФВ1 до приема бронходилататора в среднем на 48 мл по сравнению с плацебо (p <0,0001). Рофлумиласт достоверно улучшил также постбронходилатационный ОФВ1: на 55 мл по сравнению с плацебо (p < 0,0001). Улучшение ФВД после применения бронходилататора было достоверным уже через 4 нед применения рофлумиласта и сохранялось на всем протяжении 52-недельного лечебного периода. Полученные данные означали, что прием рофлумиласта вызывает дополнительные положительные эффекты при добавлении к терапии бронходилататором. Кроме того, использование рофлумиласта достоверно снизило частоту среднетяжелых и тяжелых обострений ХОБЛ на 17% по сравнению с плацебо (p=0,0003). Это сопровождалось увеличением периода времени до возникновения обострения в группе рофлумиласта по сравнению с группой плацебо – относительный риск 0,89, p=0,02.

Группа английских ученых провела ретроспективный анализ эффективности рофлумиласта – препарата, способного снижать частоту обострения ХОБЛ, – в дозе 500 мкг 1 раз в день у пациентов с симптомным течением ХОБЛ и тяжелой обcтрукцией дыхательных путей. При этом использовались результаты двух годичных плацебо-контролируемых рандомизированных клинических исследований M2-124 и M2-125 с продолжительностью периода наблюдения 1 год. Среди 3091 больного, включенного в анализ, у 62,5% диагностирована ХОБЛ III стадии и у 29,2% – IV стадии по классификации GOLD (Global Initiative for Chronic Obstructive Lung Disease). На основании данных о частоте обострений в анамнезе пациенты были распределены в соответствии с фенотипом заболевания с частыми (≥2 в год) и редкими (0–1 в год) обострениями. Среди пациентов с частыми обострениями в группе рофлумиласта через1 год частые обострения отмечены в 32% случаев, а в группе плацебо – в 40,8% случаев (ОР (отношение рисков) 0,799; р=0,0148). Среди больных с редкими обострениями на фоне терапии рофлумиластом увеличение частоты обострения отмечено у 17,5%, на фоне плацебо – у 22,9% больных (ОР – 0,768, р=0,0018). Снижение частоты тяжелых обострений, приводящих к госпитализации или смерти, были сходными в обеих группах и не зависело от сопутствующей терапии бета-2-агонистами длительного действия или предшествующей терапии ИГКС. При анализе с учетом тяжести бронхиальной обструкции показано, что высокая частота обострений ХОБЛ охранялась у 26,4% больных с III стадией ХОБЛ в группе рофлумиласта и 38,9% в группе плацебо (р=0,0042). Это позволяет сделать вывод, что на фоне приема рофлумиласта больные ХОБЛ переходят в более стабильное состояние с меньшей частотой обострений [20].

Эффективность рофлумиласта в комбинации с другими препаратами

Бронходилататоры длительного действия

В ранее упоминавшихся 52-недельных исследованиях М2-124 и М2-125 около половины пациентов продолжали принимать β2-агонисты длительного действия во время лечения. В группе рофлумиласта частота обострений снижалась независимо от того, принимали ли пациенты сопутствующую поддерживающую терапию ХОБЛ. Анализ эффектов рофлумиласта в подгруппе пациентов, принимавших β2- агонисты длительного действия, выявил, что частота обострений снижалась у них на 21% по сравнению с плацебо (p=0,0011.Помимо этого лечение рофлумиластом достоверно улучшило показатели ОФВ1 до и после применения бронходилататора по сравнению с плацебо у всех пациентов независимо от того, получали ли они одновременно b2-агонисты длительного действия или нет. Эти данные свидетельствуют о том, что благоприятное действие рофлумиласта на функцию легких является аддитивным (добавочным) к такому же действию бронходилататоров [19].

Эффекты рофлумиласта изучали в 24-недельном исследовании у пациентов с ХОБЛ, принимавших антихолинергический бронходилататор длительного действия тиотропий [21]. Рофлумиласт при добавлении к лечению тиотропием достоверно улучшал ОФВ1 до и после применения бронходилататора по сравнению с плацебо (p <0,0001). Улучшение показателей ФВД становилось очевидным уже через 4–8 нед лечения рофлумиластом и сохранялось на всем протяжении исследования.

Положительные эффекты рофлумиласта и бронходилататоров длительного действия являются аддитивными, поскольку эти препараты обладают разными механизмами действия. Иными словами, добавление к терапии рофлумиласта позволяет получить дополнительные благоприятные эффекты помимо тех, что уже были достигнуты с помощью препаратов первого ряда для поддерживающей терапии ХОБЛ [22].

Ингаляционные глюкокортикостероиды

В исследованиях М2-111 и М2-112 пациентам разрешалось продолжать лечение ИГКС в дозе, не превышающей эквивалент 2000 мкг беклометазона дипропионата, если они использовали ИГКС в постоянной дозе не менее 3 мес до включения в исследование. Поэтому около 60% всех больных (1622 пациента) одновременно с исследуемыми препаратами принимали ИГКС [17].

При объединенном анализе данных этих исследований выяснилось, что рофлумиласт снизил частоту среднетяжелых и тяжелых обострений ХОБЛ у пациентов, получавших ИГКС, на 18,8%. Эти данные свидетельствуют о различии механизмов противовоспалительного действия рофлумиласта и ИГКС. Большая способность рофлумиласта снижать количество обострений у пациентов, получающих ИГКС, можетчастично объясняться тем, что ИГКС принимали пациентыс более тяжелым течением ХОБЛ. Такие больные подвергаются более высокому риску обострения, о чем свидетельствует более высокая частота обострений в группе плацебо у пациентов, получавших ИГКС (0,89 случая вгод), чем у не получавших ИГКС (0,46 случая в год). Таким образом, у этой категории больных влияние противовоспалительной терапии на частоту обострений может проявляться в большей степени [18]. Кроме того, у больных ХОБЛ с фенотипом хронического бронхита, которые получали ИГКС, прием рофлумиласта снизил частоту среднетяжелых и тяжелых обострений на 30,2% по сравнению с плацебо.

Еще одним механизмом снижения частоты обострения ХОБЛ при лечении рофлумиластом может быть его влияние на респираторно-синтициальный вирус [23]. Испанские исследователи опубликовали результаты экспериментальной работы, в которой показали, что N-оксид рофлумиласта подавляет этот вирус в культуре клеток бронхиального эпителия и уменьшает связанные с ним цитологические изменения [24].

Таким образом, серии разнообразных клинических исследований рофлумиласта установили ряд основных закономерностей лечебного действия препарата:

• рофлумиласт обладает выраженным противовоспалительным эффектом;
• в результате противовоспалительного действия рофлумиласта снижается частота обострений ХОБЛ и удлиняются периодыремиссий;
• рофлумиласт успешно сочетается со стандартными средствами лечения ХОБЛ: пролонгированными b2-агонистами и антихолинергическими препаратами, а также с ИГКС, усиливая их действие;
• под влиянием рофлумиласта происходит увеличение ОФВ1в среднем на 50 мл;
• наиболее эффективен рофлумиласт при бронхитическом фенотипе ХОБЛ с частыми обострениями [13].

Безопасность рофлумиласта в клинических исследованиях

Клиническое применение любого препарата,особенно нового, предполагает оценку риска возникновения при его использовании нежелательных побочных явлений. В клинических исследованиях нежелательные явления отмечались приблизительно у 16% пациентов, получавших рофлумиласт, и 5% пациентов, получавших плацебо. Наиболее частыми нежелательными реакциями были диарея, снижение массы тела, тошнота, боль в животе и головная боль; большинствоиз них были легкими или умеренными, возникали в основном в первые несколько недель леченияи проходили при его продолжении (табл. 5) .

Заключение

Результаты рандомизированных клинических исследований на широкой популяции пациентов,свидетельствуют об эффективности и безопасности Рофлумиластав качестве дополнительной терапии к ИГКС и бронходилататорам длительного действия у пациентов с тяжелым течением ХОБЛ ичастыми обострениями в анамнезе. Включение препарата Рофлумиласт в схему лечения ХОБЛ является важным изменением в фармакотерапии этого заболевания за последнее время. Есть уверенность, что это позволит сделать новый шаг для профилактики прогрессирования болезни.

Литература

1.Global Initiative for Chronic Obstructive Lung Disease (GOLD2013). www.goldcopd.com
2. Федеральные клинические рекомендации по диагностике и лечению хронической обструктивной болезни легких. Пульмонология. 2014; 3: 15–36.
3. Global Initiative for Chronic Obstructive Lung Disease. Global strategy for the diagnosis, management, and prevention of COPD. 2009. www.goldcopd.com.
4. World Health Organization. COPD Fact Sheet No 315. 2009. www.who.int/mediacentre/
factsheets/fs315/en/index.html.
5. World Health Organization. Chronic respiratory diseases.Accessed 2010. http://www.who.int/respiratory/copd/burden/en/index.html
6. Wouters EFM. Economic analysis of the Confronting COPD survey: an overview of results.
7. Авдеев С.Н. Диагностика и лечение хронической обструктивной болезни легких. М.: АМОСФЕРА, 2013; 176.
8. Boschetto P., Quintavalle S., Miotto D. et al. Chronic obstructive pulmonary disease (COPD) and occupational exposures. J Occupational Med and Toxicology. 2006; 1: 11.
9. Hogg J.C., Chu F., Utokaparch S. et al. The nature of small-airway obstruction in chronic obstructive pulmonary disease.N Engl J Med. 2004; 350: 2645–2653.
10. Barnes P.J., Hansel T.T. Prospects for new drugs for Chronic Obstructive Pulmonary Disease.Lance. t2004; 364: 985–996.
11. Papi A., Bellettato C.M., Braccioni F. et al. Infections and Airway Inflammation in Chronic Obstructive Pulmonary Disease Severe Exacerbations. Am J RespirCrit Care Med. 2006; 173: 1114–1121.
12. Perera W., Hurst J.R., Wilkinson T.M. et al. Inflammatory changes, recovery and recurrence at COPD exacerbation. Eur Respir J. 2007; 29: 527–534.
13. Шмелев Е.И., Шмелева Н. Современные возможности противовоспалительной терапии в пульмонологии. Журнал Врач. 2012; 2: 1–8.
14. Rabe K.F. Roflumilast for the treatment of chronic obstructive pulmonary disease.Expert Rev Resp Med. 2010; 4: 543–555.
15. Hatzelmann A., Morcillo E.J., Lungarella G. et al. The preclinical pharmacology of roflumilast – A selective oral phosphodiesterase 4 inhibitor in development for chronic obstructive pulmonary disease. Pulmonary Pharm Therapeutics. 2010; 23: 235–256.
16. Silver H., Blanchette C.M., Roberts M. et al. Prevalence of comorbidities in patients hospitalised for COPD exacerbations and impact on inpatient mortality and hospital expenditures. Am J RespirCrit Care Med. 2010; 181: A5943.
17. Calverley P.M.A., Sanchez-Toril F., McIvor A. et al. Effect of 1-year treatment with roflumilast in severe chronic obstructive pulmonary disease. Am J RespirCrit Care Med. 2007; 176: 154–161.
18. Martinez F.J., Calverley P.M.A., Goehring U.M. et al. Defining patient populations in COPD: Experience with roflumilast. COPD7 2010; poster 12. Available at: www.copdconferences.org
19. Calverley P.M.A., Rabe K. F., Goehring U.M. et al. Roflumilast in symptomatic chronic obstructive disease: two randomised clinical trials. Lancet. 2009;374:685–694.
20. Wedzicha J.A., Rabe K.F., Martinez E.J. et al. Efficacy of roflumilast in the COPD frequentexacerbator phenotype. Chest. 2013; 143: 5: 1302–1311.
21. Fabbri L.M., Calverley P.M.A., Izquierdo-Alonso J.L. et al. Roflumilast in moderate-to-severe chronic obstructive pulmonary disease treated with longacting bronchodilators: two randomised clinical trials. Lancet. 2009; 374: 695–703.
22. Айсанов З.Р., Калманова Е.Н., Стулова О.Ю.Ингибитор фосфодиэстеразы-4 рофлумиласт в лечении хронической обструктивной болезни легких. Атмосфера. Пульмонология и Аллергология. 2011; 2: 27–32.
23. Визель А.А., Визель И.Ю. Рофлумиласт: истина рождается в споре. Эффективная формакотерапия. Пульмонология и Оториноларингология. 2013; 3: 39: 10–15.
24. Mata M., Martinez I., Melero J.A. et.al. Roflumilast inhibits respiratorysyncytial virus infection in human differentiated bronchial epithelial cells. PLoS One. 2013; 8: 7: 69–70.

Категория : Статьи
Tags : COPD, PDE-4 inhibitor, roflumilast, treatment, ингибитор фосфодиэстеразы-4, лечение, рофлумиласт, ХОБЛ

Опыт использования ангиогенной терапии в лечении больных с хронической ишемией нижних конечностей

Номер журнала: октябрь 2014  

Е.Ю. Белоусов, В.В. Сорока, С.П. Нохрин, А.Н. Рязанов

НИИ Скорой помощи им. И.И.Джанелидзе , Санкт-Петербург

В нашем наблюдении представлены результаты лечения 12 пациентов в возрасте от 52 до 76 лет с различной степенью хронической ишемии нижних конечностей, причиной которой был атеросклероз. Данным больным выполнить реконструктивные вмешательства было невозможно в связи с отсутствием дистального сосудистого русла, тяжестью сопутствующей патологией, либо выполнение эндоваскулярной ангиопластики оставалось без положительного результата. Наблюдаемым пациентам помимо стандартной терапии (дезагреганты, антикоагулянты, препараты никотиновой кислоты, реополиглюкин, обезболивание) выполняли внутримышечные инъекции стимулятора репарации тканей Неоваскулген. В комплексе обследования помимо физикально-лабораторных методов исследования использовались артериография нижних конечностей, УЗДГ (Angiodin-PC) , тредмил-тест , транскутанная оксиметрия (Radiometer TCM400), опросник визуально-аналоговой шкалы боли. Анализ полученных данных позволил сделать вывод, что включение в состав комплексной терапии генного препарата Неоваскулген в лечение хронической ишемии нижних конечностей существенно повышает эффективность консервативного лечения.
Ключевые слова: хроническая ишемия нижних конечностей, атеросклероз, стимулятор репарации тканей, Неоваскулген, генная терапия, транскутанная оксиметрия, микроциркуляция.

Сведения об авторах:
Белоусов Е.Ю. – сердечно-сосудистый хирург НИИ им. Джанилидзе, Санкт-Петербург
Сорока В.В. – д.м.н., профессор, руководитель отделения неотложной сердечно-сосудистой хирургии НИИ им. Джанилидзе, Санкт-Петербург
Нохрин С.П. – д.м.н., научный руководитель отделения сосудистой хирургии, НИИ им. Джанилидзе, Санкт-Петербург
Рязанов А.Н. – сердечно-сосудистый хирург, НИИ им. Джанилидзе, Санкт-Петербург

Experience of Aniogenic Therapy in the Treatment of Patients with Chronic Lower Limb Ischemia

E.Yu. Belousov, V.V. Soroka, S.P. Nochrin, A.N. Ryazanov

I.I. Dzhanelidze Research Institute for Emergency Medicine, St. Petersburg

The paper presents treatment response in 12 patients aged 52–76 years with chronic lower limb ischemia due to atherosclerosis. In this patients surgery was either impossible because of absence of distal vasculature and severity of patients’ comorbidities or if there were no positive results after the endovascular angioplasty. Alongside with standard preparations (disaggregants, anticoagulants, nicotinic acid, rheopolyglucin, pain treatment) patients received intramuscular injections of Neovaskulgen (stimulator of tissue reparation). In addition to physical and laboratory examination, lower limb arteriography, USDG – ultrasound dopplerography (Angiodin-PC), treadmill test, transcutaneous oxymetry (Radiometer TCM400) and questionnaire of Visual Analog Scale for Pain were carried out. It was concluded that usage of Neovaskulgen as a part of combined therapy in chronic lower limb ischemia considerably improved the efficiency of drug treatment.
Keywords: chronic lower limb ischemia, atherosclerosis, stimulator tissue of reparation, Neovaskulgen, gene therapy, transcutaneous oxymetry, microcirculation.

===

Введение

Хроническая ишемия нижних конечностей остается весьма актуальным и распространенным заболеванием. Так, по данным различных авторов облитерирующим атеросклерозом артерий нижних конечностей страдают 2–3 % населения от общей численности и около 10% лиц пожилого возраста. В действительности число таких больных благодаря субклиническим формам в 3-4 раза больше [1]. У 15–20% больных с окклюзирующими заболеваниями сосудов нижних конечностей, что составляет 400–1000 больных на 1 млн населения в год, при прогрессировании заболевания развивается критическая ишемия нижних конечностей, свидетельствующая о декомпенсации кровообращения [2]. При первичном обращении только 50% пациентов возможно выполнение реваскуляризации, 25% пациентов потребуется первичная ампутация конечности и 25% пациентов будет производиться консервативное лечение, вследствии невозможности выполнения оперативного вмешательства. В литературе прогноз этого заболевания сравнивается с прогнозом больных со злокачественными заболеваниями. Спустя год из общего количества этих больных у 25% больных явления критической ишемии будут купированы, у 20% больных критическая ишемия будет присутствовать, 25% больных умрут, 30% больных будут жить с ампутированной конечностью [3]. Результаты хирургических вмешательств, при дистальном типе поражения зачастую оказываются неудовлетворительными [3]. Традиционная консервативная терапия, включающая в себя антикоагулянты, антиагреганты, ангиопротекторы и реологические препараты оказываются не достаточно эффективной и сопровождается ампутацией конечности у 37% больных в течение года [4]. Таким образом, проблема комплексного лечения хронической ишемии нижних конечностей является одной из наиболее актуальных и трудоемких в сосудистой хирургии.

Поиск оптимального метода консервативного лечения больных с хронической критической ишемией нижних конечностей остается до сих пор важной и не до конца решенной задачей. Консервативное лечение хронической ишемии нижних конечностей представляет собой тяжелую задачу, решение которой позволяет не только сохранить неоперабельному пациенту конечность и улучшить качество его жизни, но и существенно продлить срок жизни.

Последнее время активно исследуются геннотерапевтические препараты способные индуцировать развитие микроциркуляции сосудов. Безусловно, развитие микроциркуляции в ишемизированных мышцах нижних конечностях способствует оксигенации тканей, снижает общее периферическое сопротивление, а на уровне окклюзии образованные сосуды способны формироваться в функциональные коллатерали. В настоящее время в Государственный реестр лекарственных средств России включен геннотерапевтический препарат (Неоваскулген), активным веществом которого является сверхскрученная плазмида с геном VEGF 165 (vascular endothelial growth factor) [5] . Препарат разработан ОАО «Институт стволовых клеток» г. Москвы. Механизм действия препарата «Неоваскулген» основан на проникновении в клетку плазмидной конструкции. Далее она обеспечивает временный синтез фактора роста VEGF 165, который выступает в качестве ауто- и паракринного регулятора роста сосудов in situ. Его безопасность и эффективность были исследованы в ходе контролируемых рандомизированных исследований, показано достоверное увеличение дистанции без болевой ходьбы, показателей микроциркуляции в пораженной конечности [6–8]. Препарат предназначен для включения в комплексную терапию пациентов с IIa–III ст. хронической артериальной недостаточности нижних конечностей (по А.В.Покровскому–Фонтейну) атеросклеротического генеза. Препарат вводится по 1,2 мг местно внутримышечно двукратно с интервалом в 14 суток.

Материал и методы

За период с июня 2013 г. по январь 2014 г. в отделении сосудистой хирургии НИИ скорой помощи им. И.И.Джанелидзе (г. Санкт – Петербург) находилось под наблюдением 12 больных с хронической артериальной недостаточностью нижних конечностей, которым выполняли инъекции препарата «Неоваскулген» (табл. 1). Возраст пациентов составил от 55 до 76 лет (средний возраст – 66 лет), среди которых было 8 мужчин (66%) и 4 женщины (33%). Условием выполнения инъекций неоваскулгена явилось наличие хронических облитерирующих заболеваний артерий нижних с многоэтажным поражением сосудистого русла, либо отсутствием дистального сосудистого русла или тяжелой сопутствующей патологией и как следствие выполнение реконструктивных вмешательств на артериях было невозможным. Во всех случаях этиологией заболевания являлся атеросклероз, из них у 5 (42%) пациентов на фоне сахарного диабета. Все пациенты были отягощены сердечно-сосудистой патологией: 12 (100%) пациентов страдали ИБС, 6 (50%) пациентов ранее перенесли острый инфаркт миокарда, 4 (33%) пациентов ранее перенесли ОНМК. У 3 (25%) пациентов на момент включения в исследование имелись трофические изменения на коже нижних конечностей в виде язв, у 1 (8%) пациента – в виде сухого некроза V пальца. Все пациенты страдали болевым синдромом различной интенсивности, в том числе у 6 (50%) боль имела постоянный характер. Длительность заболевания колебалась от 10 месяцев до 8 лет, явления критической ишемии присутствовали 5 (42%) пациентов длительностью от 3 до 12 недель. 9 (75%) пациентов ранее перенесли различные оперативные вмешательства, направленные на улучшение кровоснабжения нижних конечностей («открытые» реконструктивно-восстановительные операции, эндоваскулярные ангиопластики, поясничные симпатэктомии).

В данную госпитализацию 9 (75%) пациентам выполнялась артериография нижних конечностей. В начале лечения, в период лечения и по окончании курса лечения больным, помимо физикально-лабораторных методов исследования, использовались: УЗДГ артерий нижних конечностей (Angiodin-PC); при локации задней большеберцовой артерии (ЗББА) определяли систолическую линейную скорость (Vs), среднюю скорость кровотока (Vm), пульсационный индекс (PI), рассчитывали лодыжечно-плечевой индекс (ЛПИ); лазерная допплеровская флоуметрия (ЛАКК-02); измерение чрескожного напряжения кислорода (Radiometer TCM400), опросник визуально-аналоговой шкалы боли по десятибалльной шкале, с помощью которого оценивалась интенсивность болевого синдрома. На основании классификации Fontain-Покровского перед и после окончания курса лечения оценивалась степень ишемии конечности. Неоваскулген вводился внутримышечно в дозе 1,2 мг, дважды, с интервалом 14 дней, по возможности в место, максимально близкое к ишемизированному участку. Разведенный согласно инструкции препарат после стандартной обработки кожи, соблюдая правила асептики, вводили дробно через несколько вколов. Наблюдение за пациентами после окончания курса лечения производили в сроки от 3 до 12 мес.

Результаты и обсуждения

При обследовании на контрольных визитах через 3 и 6 мес после введения препарата Неоваскулген установлено улучшение у большинства пациентов (n=9, 90%) показателей микроциркуляции кровотока в нижних конечностях. При измерении транскутанной оксиметрии (первый межпальцевой промежуток пораженной конечности) выявлена положительная динамика (+53%). Так же пациенты отмечали увеличение дистанции безболевой ходьбы (+125 %), уменьшение жалоб на онемение и похолодание конечности. Трофические изменения имели положительную динамику, появилась грануляция ткани, что способствовало рубцеванию язв (табл. 2). У 1 (10%) пациента положительный клинический результат отсутствовал, ишемия нижней конечности прогрессировала, постепенно появились трофические изменения кожи стопы, интоксикации, что потребовало выполнение ампутации бедра (через 7 мес после введения препарата).

Стоит отметить, что при выполнении инъекций препарата Неоваскулген каких-либо нежелательных явлений, побочных реакций, осложнений отмечено не было. Введение препарата происходило безболезненно, местных реакций отмечено не было.

Клинический пример. Пациент Ж., 76 лет, с жалобами на периодически возникающую боль в покое в левой стопе, слабо купирующуюся приемом анальгетиков, трофические изменения в V пальце левой стопы обратился в отделение сосудистой хирургии. Больному выполнены исследования: УЗДС сосудов н/к, ангиография н/к , измерение Tc pO2, клинико-лабораторные исследования. Установлен диагноз сосудистым хирургом: Облитерирующий атеросклероз сосудов нижних конечностей. Окклюзия левой подколенной артерии, артерий голени с двух сторон. Критическая ишемия левой нижней конечности. Сухой некроз V пальца левой стопы. По результатам ангиографии выявлен дистальный тип поражения сосудистой системы нижних конечностей (табл. 3). От выполнения «открытой» реконструктивной операции решено отказаться. Попытка эндоваскулярной ангиопластики осталась без положительного результата. Учитывая вышеуказанное больному выполнены инъекции препарата Неоваскулген с положительным результатом. Отмечалась положительная динамика показателей микроциркуляции, регресс трофических изменений V пальца стопы, отсутствие боли покоя, дистанция безболевой ходьбы составляет 50 м (лимитирующим фактором ходьбы является боль за грудиной , проявление стенокардии).

Выводы

1. Использование генноинженерных стимуляторов ангиогенеза в комплексной терапии расширяет возможности успешного лечения хронической артериальной недостаточности нижних конечностей у неоперабельных больных, что проявляется снижением болевого синдрома, регрессом трофических явлений, уменьшению количества ампутаций и сохранением конечности.
2. Эффективность комплексной терапии с применением препарата «Неоваскулген» доказана как клинически, так и инструментально.
3. Безопасность и эффективность препарата Неоваскулген позволяет рекомендовать его для применения пациентам с нереконструктабельным поражением артерий нижних конечностей и тяжелой сопутствующей патологией.

Литература

1. Савельев В.С., Кошкин В.М., Каралкин А.В. Патогенез и консервативное лечение тяжелых стадий облитерирующего атеросклероза артерий нижних конечностей. М.: 2010; 22.
2. Российский консенсус Диагностика и лечение пациентов с критической ишемией нижних конечностей.
3. Dormandy J., Heeck L., Vig S. Intermittent claudica: a condition with underrated risk. Semin. Vasc. Surg. 1999; 11: 3: 97–110.
4. Савельев В.С., Кошкин В.М. Критическая ишемия нижних конечностей. М.: Медицина. 1997; 40.
5. Национальные рекомендации по ведению пациентов с заболеваниями артерий нижних конечностей. Ангиология и сосудистая хирургия. 2013; 19: 2: Приложение. 67.
6. Швальб П.Г., Гавриленко А.В., Калинин Р.Е. Эффективность и безопасность препарата «Неоваскулген» в комплексной терапии пациентов с хронической ишемией нижних конечностей. КТТИ. 2011; 6 (3): 98.
7. Червяков Ю.В., Староверов И.Н., Нерсесян Е.Г. Терапевтический ангиогенез в лечении больных с хроническими облитерирующими заболеваниями артерий нижних конечностей. Ближайшие и отдаленные результаты. Ангиология и сосудистая хирургия. 2012; 18 (3):19.
8. Гавриленко А.В., Воронов Д.А., Бочков Н.П. Комплексное лечение пациентов с хронической ишемией нижних конечностей с использованием генных индукторов ангиогенез: ближайшие и отдаленные результаты. КТТИ. 2011; VI (3): 84–88.

Категория : Статьи
Tags : atherosclerosis, chronic lower limb ischemia, gene therapy, microcirculation, Neovaskulgen, stimulator tissue of reparation, transcutaneous oxymetry, атеросклероз, генная терапия, микроциркуляция, Неоваскулген, стимулятор репарации тканей, транскутанная оксиметрия, хроническая ишемия нижних конечностей

Разбор клинического случая развития ишемического инсульта у пациентки молодого возраста

Номер журнала: октябрь 2014  

Л.В. Тимченко, А.Н. Торгашова, О.Н. Жадан

Краевая клиническая больница №1 имени профессора С.В.Очаповского МЗ Краснодарского края, Краснодар

В данной статье приводится описание больной с первичным антифосфолипидным синдромом, наследственной тромбофилической предрасположенностью, диссекций церебральных артерий. В статье уделено внимание проблеме диссекции как часто встречающейся причины острого нарушения мозгового кровообращения; сочетанию различных факторов, которые являются предрасполагающими к развитию церебральной ишемии; освещена важность вторичной профилактики.
Ключевые слова: диссекция церебральных артерий, антифосфолипидный синдром, антитела к фосфолипидам, наследственно-обусловленная тромбофилия, ишемический инсульт, вторичная профилактика.

Сведения об авторах:
Тимченко Людмила Викторовна – врач высшей категории, зав. ПСО ГБУЗ Краевая клиническая больница №1 имени профессора С.В.Очаповского» МЗ Краснодарского края, Краснодар
Торгашова Анастасия Николаевна – врач второй категории, невролог ПСО ГБУЗ Краевая клиническая больница №1 имени профессора С.В.Очаповского» МЗ Краснодарского края, Краснодар
Жадан Ольга Николаевна – врач первой категории, невролог, ПСО ГБУЗ Краевая клиническая больница №1 имени профессора С.В.Очаповского»МЗ Краснодарского края, Краснодар

Analysis of the Case of Ischemic Stroke in Young Female Patient

L.V. Timchenko, A.N. Torgashova, O.N. Zhadan

Professor S.V.Ochapovsky Regional Clinical Hospital № 1, Krasnodar

This article describes the clinical case of ischemic stroke in patient with primary antiphospholipid syndrome, hereditary thrombophilic predisposition, and dissections of cerebral arteries. The paper pays attention to the problem of dissections as the common causes of acute stroke, as well as to the combination of various risk factors of cerebral ischemia and highlights the importance of secondary prevention.
Keywords: cerebral arteries dissection, antiphospholipid syndrome, antiphospholipid antibodies, hereditary thrombophilia, ischemic stroke, secondary prevention.

===

Нарушение мозгового кровообращения представляет собой одну из самых актуальных проблем современной медицины. Растущий интерес к выяснению причин развития инсульта у больных молодого возраста (ВОЗ относит к молодому возрасту лиц от 15 до 45 лет) связан со следующими причинами:

•этиология инсульта у значительной части больных молодого возраста отличается от этиологии инсульта у больных старших возрастных групп и часто остается невыясненной, что имеет значение для проведения квалифицированной профилактики повторных инсультов;
•недостаточно разработан алгоритм обследования больных с инсультом молодого возраста;
•велико медико-социальное значение изучения инсульта у лиц, находящихся в самом расцвете сил, в репродуктивном возрасте, часто на высоте творческого и профессионального взлета;
•достаточная частота инсульта в молодом возрасте, которая колеблется, по данным разных исследователей, от 2,5 до 10% всех инсультов в исследуемой популяции.

На сегодняшний день установлены следующие причины, наиболее влияющие на развитие и течение инсульта:

– аномалии церебро- васкулярной системы;
– диссекции сосудов;
– кардиальная патология;
– атеросклероз;
– мигрень и мигренеподобные состояния;
– коагулопатии (гиперкоагуляционные состояния);
– артериальная гипертензия;
– другая патология сосудов (васкулиты, системная красная волчанка, антифосфолипидный синдом, боезнь Бехчета и др.);
– эмболия опухолевыми клетками;
– ятрогенные (назначение высоких доз женских половых гормонов);
– наследственные заболевная (MELAS-митохондриальная энцефалопатия с лактат-ацидозом инсультом; синдром Марфана, нейрофиброматоз и др.).

Остановимся на наиболее часто встречающихся причинах развития ишемического инсульта у больных молодого возраста:

1. Диссекция церебральных артерий представляет собой проникновение крови через разрыв интимы из просвета в стенку артерии с последующим ее распространением между слоями, которые она раздвигает, расслаивает [1]. Скопление крови в стенке артерии – интрамуральная гематома (ИМГ), особенно под интимой, приводит к стенозу или окклюзии ее просвета, следствием чего и служит ухудшение кровоснабжения головного мозга. Распространение крови в сторону адвентиции ведет к формированию псевдоаневризмы, образование тромбов в которой может явиться источником артерио-артериальной эмболии с развитием инфаркта головного мозга.

Диссекция развивается в крупных артериях, кровоснабжающих головной мозг: в магистральных артериях головы (внутренняя сонная артерия – ВСА, позвоночная артерия – ПА), в средней, задней, передней мозговых и основной артериях. Причиной, предрасполагающей к разрыву интимы, является дисплазия артериальной стенки (патология соединительной ткани), реже – артериит.

Механизм развития нарушений мозгового кровообращения чаще всего связан с сосудисто-мозговой недостаточностью в условиях стенозирующе-окклюзирующего процесса, обусловленного диссекцией кровоснабжающих головной мозг артерий. Значительно реже он представлен артерио-артериальной эмболией из псевдоаневризмы, сформировавшейся вследствие диссекции.

Диссекция церебральных артерий может развиться в любом возрасте, но чаще всего в молодом – до 45 лет. На эту возрастную категорию (по среднестатистичеким данным) приходится 75% всех случаев БЦА.

Нарушения мозгового кровообращения при диссекции представлены ишемическими инсультами и преходящими нарушениями мозгового кровообращения. Как правило, они развиваются у лиц, считавших себя практически здоровыми, за исключением того, что часть из них ранее страдали головными болями, обычно мигренеподобными. Развитие диссекции нередко провоцируется различными факторами, такими как ушиб, сотрясение головы, физическое напряжение, повороты, наклоны, запрокидывание головы, ее вынужденное неудобное положение, мануальная терапия на шейном отделе позвоночника, прием алкоголя, банальная инфекция, прием контрацептивов.

Важная роль в диагностике диссекций принадлежит ангиографии, особенно неинвазивной – магнитно-резонансной и компьютерной рентгеновской. Патогномоничными симптомами диссекции магистральных артерий являются «симптом пламени свечи», который обнаруживается при окклюзии или субтотальном стенозе ВСА вследствие «косого» отслоения интимы на 1–2 см выше ее устья, «симптом струны» – пролонгированное, достаточно равномерное сужение просвета артерии, «симптом четок», или «нитки бус», обусловленный неравномерным сужением просвета артерии на разных уровнях, наличие псевдоаневризмы. Частым признаком служит и постепенное, в течение 2–3 мес, полное или частичное восстановление проходимости по артерии, обусловленное рассасыванием ИМГ. Признаки атеросклеротического поражения артерий отсутствуют, иногда выявляются гемодинамически незначимые атеросклеротические бляшки. Нередкой находкой служат извитость и гипоплазия артерий. Большое диагностическое значение принадлежит магнитно-резонансной томографии шеи в режиме Т1 с подавлением сигнала от жировой ткани (T1 fs), позволяющей обнаружить ИМГ.

Лечение ишемического инсульта, обусловленного диссекцией, окончательно не определено, так как отсутствуют рандомизированные плацебо-контролируемые исследования, выполненные на большом числе больных. Чаще всего рекомендуется введение прямых антикоагулянтов (АК) с последующим переходом на непрямые АК, которые применяются в течение 3–6 мес. Основой для такой рекомендации служит представление о том, что основным механизмом развития инсульта при диссекции служит артерио-артериальная эмболия. Согласно другой точки зрения, основным механизмом ДЦА является не эмболия, а сосудисто-мозговая недостаточность вследствие окклюзирующего процесса в артериях мозга, обусловленного диссекцией, в связи с чем строгие показания к назначению АК отсутствуют. Исход инсульта, в большинстве случаев, не зависит от того, применялись АК или нет. Более того, введение гепарина может привести к увеличению ИМГ и нарастанию окклюзирующего процесса в артериях головного мозга. Вместе с тем введение небольших доз гепарина теоретически может быть полезно, так как препятствует сворачиванию крови в области ИМГ и способствует ее разрешению. Абсолютные показания к назначению АК существуют в случаях, когда инсульт развивается по механизму артерио-артериальной эмболии из псевдоаневризмы магистральных артерий головы, сформировавшейся вследствие диссекции.

Целесообразно подчеркнуть, что применение АК и антиагрегантов ограничивается периодом 2–3 мес, в течение которых происходит организация ИМГ. Дальнейший профилактический прием АК и антикоагулянтов нецелесообразен, так как причиной инсульта при диссекции служит не гиперкоагуляция, а слабость артериальной стенки.

2. Антифосфолипидный синдром (АФС) – это клинико-лабораторный симптомокомплекс, характеризующийся артериальными и венозными тромбозами различной локализации, патологией беременности, тромбоцитопенией, наличием в крови антител к фосфолипидам (АФЛ), присутствующим на мембранах тромбоцитов, клеток эндотелия, в нервной ткани. АФЛ, влияя на различные звенья гемостаза, приводят к нарушению равновесия между свертывающей и противосвертывающей системами и возникновению тромбозов [2]. Развивается системная невоспалительная васкулокоагулопатия. АФС может быть первичным, не связанным с какой-либо предшествующей патологией, и вторичным, развивающимся на фоне аутоиммунных заболеваний (чаще всего – системной красной волчанки), приема медикаментов, инфекционных болезней и злокачественных опухолей.

Основными клиническими проявлениями АФС являются: тромбозы артерий мелкого и среднего калибра (мозговых, коронарных, глазных, легочных, мезентериальных, периферических кожных), тромбозы вен (глубоких вен голени, печеночных, ретинальных, мозговых, надпочечниковых), акушерская патология (рецидивирующие «необъяснимые», спонтанные аборты вследствие тромбоза артерии плаценты; не исключается возможность трансплацентарного перехода АФЛ от матери к плоду с развитием неонатального АФС и поражением головного мозга у ребенка, гематологические осложнения (тромбоцитопения, гемолитическая анемия, ложноположительная реакция Вассермана), кожные проявления (сетчатое ливедо, язвы голени и др.), поражения сердца (клапанная патология, инфаркт миокарда, внутрисердечный тромбоз), почечная патология (почечная недостаточность, артериальная гипертензия), неврологические нарушения (гемипарез, речевые нарушения, координаторные дисфункции).

Наиболее частым неврологическим проявлением АФС является острое нарушение мозгового кровообращения у лиц молодого возраста, протекающее в виде ишемического инсульта (чаще – тромботического, реже – гемодинамического или кардиоэмболического подтипа). Инсульт при АФС наблюдается в основном у женщин, склонен к рецидивированию, ему часто предшествуют транзиторные ишемические атаки. Характерно быстрое регрессирование симптоматики. Некоторые нарушения мозгового кровообращения протекают асимптомно и являются случайной находкой при МРТ. Рецидивирующие инсульты приводят к развитию мультиинфарктной деменции.

3. Важнейшая роль в развитии тромбозов (как причина ишемического инсульта) принадлежит приобретенным и наследственно обусловленным генетическим мутациям факторов свертывания крови. Современная полигенная концепция предрасположенности к тромбофилии (склонности к развитию кровяных сгустков) для достижения наилучших результатов советует проводить диагностику нескольких генетических дефектов одновременно [3]. К наиболее часто встречающимся генным маркерам наследственных тромбофилий относятся:

  • Вариант С677Т в гене MTHFR-мутация в гене фермента метилентетрагидрофолатредуктазы (связана с сывороточным содержанием гомоцистеина – аминокислоты, оказывающей влияние на целый ряд коагуляционных показателей). Повышает риск тромбоза в 2–3 раза при беременности, либо гормонотерапии, обуславливает гипергомоцистеинемию, при которой отмечаются изменения сосудистой стенки, тромбозы, анемии, дефекты нервной трубки плода.
  • Мутации FV Лейден – являются факторами риска возникновения венозных, артериальных тромбозов и таких осложнений беременности, как невынашивание беременности на ранних сроках, фетоплацентарная недостаточность, поздние гестозы, отслойка плаценты, спонтанное прерывание во втором триместре, внутриутробная задержка развития плода.
  • Мутация G20210A в гене протромбина – обуславливает повышенный уровень сывороточного протромбина; повышает риск тромбоза при беременности, либо гормонотерапии в 3 раза.

Профилактика и лечение наследственных тромбофилий не являются чем-то особенным и могут успешно осуществляться имеющимися на вооружении клиницистов гепарином и оральными антикоагулянтами. В связи с этим основной проблемой этой части современной медицины являются выявление маркеров тромбофилий и отработка режимов противотромботической терапии (дозировки препаратов и длительности их назначения).

Приводим собственное наблюдение. Пациентка Г., 40 лет, заболела остро. 19.10.2012 г., когда внезапно на фоне благополучия развилась слабость и неловкость движений в правых конечностях, нарушилась речь. По экстренным показаниям с подозрением на Острое нарушение мозгового кровообращения (ОНМК) в левом каротидном бассейне, пациентка госпитализирована в стационар по месту жительства, где проводилась инфузионная, антиагрегантная, нейрометаболичекая терапия. 26.10.2012 г. пациентка по линии санитарной авиации переведена в Краевую Клиническую больницу №1 г. Краснодара с целью дообследования, определения тактики ведения пациентки.

Из анамнеза жизни: у пациентки с 30-летнего возраста отмечались подъемы артериального давления до 190/100 мм рт. ст., сопровождающиеся головной болью, шумом в ушах; не обследовалась по этому поводу, периодически с целью купирования повышения АД принимала сублингвально Капотен 25 мг. В юношеском возрасте (со слов мамы) не исключался диагноз «поликистоз почек», но пациентка в последующем не обследовалась по этому поводу. Акушерский анамнез: первые пять беременностей закончились самопроизвольным абортом на сроке до 12 нед, 6-я беременность закончилась первыми родами в возрасте 35 лет. Ребенок здоров, развивается по возрасту.

Объективно: состояние средней степени тяжести, стабильное. Занимаемое положение – пассивное (ввиду правосторонней гемиплегии). Нормостенического телосложения. Отмечено наличие синевато-бледных пятен на коже бедер, голеней и предплечий, усиливавшихся при пребывании на холоде (по типу сетчатого ливедо). Периферических отеков нет. Лимфатические узлы не увеличены. Дыхание везикулярное, ЧДД – 18 в мин, хрипов нет. Гемодинамика стабильная, АД – 140/90 мм рт. ст.; тоны сердца ясные, ритмичные. ЧСС – 75 уд. в мин. Живот мягкий, при пальпации безболезненный. С целью контроля диуреза, установлен уретральный катетер.

В неврологическом статусе при поступлении: в сознании. Моторная афазия. Элементарные инструкции выполняет, за осмотром следит. Менингеальных знаков нет. Глазные щели S=D. Зрачки симметричные, 3 мм в диаметре. ФРЗ и корнеальные рефлексы сохранены. Движения глазных яблок в полном объеме. Нистагма нет. Лицо асимметрично справа: опущен угол рта, сглажена правая носогубная складка. Девиации языка нет. Глотание не нарушено (согласно тесту на глотание). Рефлексы орального автоматизма отрицательные. Мышечный тонус снижен в правых конечностях. Мышечная сила в левых конечностях достаточная, 5 баллов, в правых конечностях 0 баллов (гемиплегия). Глубокие рефлексы в конечностях, асимметричные, D>S. Симптом Бабинского справа. Чувствительные нарушения в виде правосторонней гемигипестезии. В пробе Ромберга не исследовалась (по тяжести состояния). Динамические координаторные пробы левыми конечностями в положении лежа выполняет удовлетворительно. Мочеиспускание по уретральному катетеру. По шкале NIH 15 баллов; по шкале Ренкина 4 балла, по шкале Ривермид 1 балл.

Проведена нейровизуализация: на КТ-сканах от 26.10.12г. выявлен обширный очаг ишемии левой лобно-теменно-подкорково-затылочной области.

При проведении 29.10.2012г. МРТ головного мозга +МРА+ режим Т1 с подавлением жира (ввиду инсульта у пациентки молодого возраста, с целью исключения дисссекции БЦА) – визуализируется обширная ишемия левой гемисферы головного мозга, не исключается расслаивающая аневризма (диссекция???) левой внутренней сонной артерии (рис.1).

30.10.2012 г. больной проведена селективная артериография брахиоцефальных артерий: выявлен стеноз левой внутренней сонной артерии до критического в цервикальном отделе на протяжении 48 мм. Имеющиеся изменения левой ВСА расценены как диссекция в цервикальном отделе с формированием интрамуральной гематомы, механическим сдавлением просвета ВСА (рис.2) , что при ЦАГ визуализируется как критический стеноз. Решением консилиума (с участием ангиохирургов, рентген-хирургов, нейрохирургов, неврологов) – пациентке рекомендовано эндоваскулярное оперативное лечение в «холодном» периоде ишемического инсульта (транслюминальная баллонная ангиопластика левой ВСА) ввиду имеющегося обширного очага ишемии головного мозга, высокого риска геморрагической трансформации на фоне реперфузии.

С учетом не исключающейся симптоматической артериальной гипертензии, акушерской патологии (невынашивание беременностей), патологии сосудистой стенки (с развитием диссекции ), ишемического поражения головного мозга в молодом возрасте, пациентка была обследована в рамках программы «Инсульт молодого возраста» с целью исключения васкулита, тромбофилии, васкулопатии, болезни соединительной ткани (поиск этиологического фактора).

В лабораторных показателях обращал на себя внимание повышенный в 2 раза уровень антител к кардиолипину(аКЛ) – 20,7 Ед/мл (при норме 0–10). В ОАК на протяжении госпитализации прослеживалась умеренная тромбоцитопения до 163–167×10/9/л. Агрегация тромбоцитов с АДФ5 составила 54% (исследование проведено на 11-е сутки развития инсульта, приема ангиагрегантной терапии). Активность антитромбина III повышена до 128,0 % (норма 71,0–115,0%). Уровень РФМК составил 5,5 мг/дл (норма 3,34–3,38 мг/дл). Волчаночный антикоагулянт обнаружен не был. Показатель гомоцистеина в пределах нормы – 6,07 мкМоль/л.

Клинические, лабораторные, инструментальные методы исследования пациентки заставили нас задуматься о наличии у пациентки антифосфолипидного синдрома (вероятнее всего, первичного). Проводился диагностический поиск причины вторичной артериальной гипертензии (при выполнении КТ надпочечников очагового или объемного поражения не выявлено). Стеноз почечных артерий не подтвержден. Эхокардиография исключает кардиогенную эмболию как причину ишемии головного мозга.

За период госпитализации на фоне проводимого медикаментозного лечения, нейрореабилитационных мероприятий, отмечалась незначительная положительная динамика состояния пациентки в виде частичного регресса моторной афазии (могла произносить отдельные слова), нарастания мышечной силы в правых конечностях до 1,5 баллов в проксимальных отделах верхней конечности, до 1 балла в проксимальных отделах нижней конечности.

Пациентка выписана домой под наблюдение невролога, терапевта по месту жительства с рекомендацией повторной госпитализации через 3 мес от развития ОНМК с целью хирургического эндоваскулярного лечения БЦА, продолжения обследования в рамках антифосфолипидного синдрома. В плане медикаментозной терапии была рекомендована антиагрегантная (Кардиомагнил 75мг/сут), нейропотективная, антиоксидантная терапия.

15.01.2013г. – повторная госпитализация в неврологическое отделение ККБ№1. У пациентки отмечается положительная динамика состояния по неврологическому статусу в виде регресса речевых нарушений, нарастания мышечной силы в правых конечностях: в руке – до 4 баллов проксимально, 3 баллов дистально; в ноге – до 3 баллов проксимально, 1 балла дистально. У пациентки был значительно расширен режим двигательной активности. С учетом прошедших 3 мес от момента проводимой лабораторной диагностики в рамках исключения АФС (что является необходимым временным промежутком для лабораторного подтверждения), пациентке повторно проведено исследование:

Антитела (АТ) к кардиолипину составляли 21,8 Ед/мл (оставался повышенный титр в 2 раза). В ОАК отмечался нормальный уровень тромбоцитов до 207–223×10/9/л. Агрегация тромбоцитов с АДФ5 составила 38%. Активность антитромбина III повышена до 134,0 % (норма 71,0–115,0%). Волчаночный антикоагулянт обнаружен не был. Показатель гомоцистеина в пределах нормы – 7.01 мкМоль/л.

На основании критериев достоверного и вероятного АФС (Alarcon–Segovia D. et al, 1992): повторное невынашивание беременности, артериальная симптоматическая гипертензия, кожные проявления в виде сетчатых ливедо, тромбоцитопения, повышенный в 2 раза уровень антител к кардиолипину – пациентке решением консилиума был выставлен диагноз первичного антифосфолипидного синдрома [4].

Проведено исследование полиморфизма генов в свертывающей системе крови. У пациентки выявлена мутация редуктаз метионинсинтетазы (гетерозигота IIeMet(66 a-g). С учетом результатов генетического анализа – полиморфизм генов в свертывающей системе крови – результаты исследования обсуждены совместно с гематологом, трансфузиологом: у пациентки имеет место наследственно обусловленная тромбофилическая предрасположенность в виде мутации гена свертывающей системы крови: мутация фоллатного цикла (гетерозигота IIeMet(66 a-g). С целью вторичной профилактики повторных тромбозов (и как следствие ОНМК), показано сочетание приема антиагрегантной и антикоагулянтной терапии, назначение препаратов фолиевой кислоты.

16.01.2013 г. пациентка направляется в отделение рентген-хирургии с целю проведения повторной церебральной ангиографии. При исследовании визуализируется псевдоаневризма левой ВСА на цервикальном отделе размерами 4,5×7,0 мм, с последующим стенозированием левой ВСА до 40% (рис. 3), (в сравнении с ангиограммами от 30.10.2012 г. – определялся критический стеноз).

Пациентке проведена транслюминальная баллонная ангиопластика левой внутренней сонной артерии с имплантацией стента «Wallstent» 7,0×30 мм как мероприятие вторичной профилактики повторного нарушения мозгового кровообращения.

Таким образом, у пациентки диагностирована диссекция левой ВСА, которая по типу механической окклюзии вызвала стенозирование сосуда, что явилось причиной острого нарушения мозгового кровообращения с развитием соответствующей бассейну неврологической симптоматики. Также не исключалась артерио-артериальная эмболия в результате надрыва интимы. В «холодном» периоде ишемического инсульта проведено стентирование частично реканализованного стеноза левой ВСА (вероятнее всего, в результате рассасывания интрамуральной гематомы) как вторичная профилактика механического сдавления сосуда ИМГ, высокого риска артерио-артериальной эмболии из сформировавшейся псевдоаневризмы левой ВСА.

Помимо этого, у пациентки клинически и лабораторно подтвержден первичный антифосфолипидный синдром, выявлена наследственно обусловленная тромбофилическая предрасположенность, что в совокупности является фактором высокого риска развития артериальных и венозных тромбозов, а соответственно, как следствие – развития ишемического поражения головного мозга, миокарда и.т.д. Учитывая вышесказанное, пациентке подобрана программа вторичной профилактики ОНМК:

1. Антиагрегантная терапия (Плавикс 75мг 1 таб/сут в течение 6 месяцев, далее переход на прием Кардиомагнил 75 мг/сут постоянно !!!!! ).
2. Антикоагулянтная терапия на период – 6 месяцев (Варфарин 2,5 мг/сут с возможной коррекцией дозы препарата под контролем МНО. Целевой уровень МНО 2,0–3,0).
3. Прием препаратов фолиевой кислоты (Ангиовит по 1 таб/сут) курсами по 2 месяца 2 раза в год.
4. Контроль, коррекция АД. Прием гипотензивной терапии (Престариум А 5 мг/сут; НифекардXL 30 мг/сут).
5. Курсовой прием антиоксидантной, нейропротективной терапии 2 раза в год.
6. Контроль ТС БЦА, УЗДГ 1 раз в 12 месяцев.

Заключение

В заключение следует отметить, что мы являемся свидетелями качественного прорыва в изучении патогенеза ишемических поражений головного мозга, в том числе инсультов у молодых больных. Открытие феномена спонтанной диссекции цервикальных и церебральных артерий позволило начать разработку кардинально новых технологий консервативного и хирургического лечения инсультов. Более широкое знакомство отечественных неврологов, нейрохирургов, ангиохирургов, рентгенологов с данной патологией позволит осваивать и развивать прогрессивные методы лечения тяжелых неврологических заболеваний. Однако первым шагом на этом пути является своевременная диагностика артериальных диссекций, требующая пересмотра сложившихся диагностических стереотипов. Не менее важен подбор медикаментозной терапии в качестве вторичной профилактики ОНМК у лиц и имеющейся тромбофилической предрасположенностью, что значительно уменьшает риск повторных сосудистых эпизодов, снижает процент инвалидизации и летальности.

Литература

1. Калашникова Л.А. Диссекция артерий, кровоснабжающих мозг, и нарушение мозгового кровообращения. Анналы клинической и экспериментальной неврологии. 2007; 1: 1: 41–46.
2. Калашникова Л.А. Ишемический инсульт в молодом возрасте: роль антифосфолипидных антител. Ангиология и сосудистая хирургия. 2004; 10: 4: 8.
3. Бокарев И.Н. Тромбофилические состояния и их клинические аспекты. Клин. мед. 1991; 8: 11–7.
4. Калашникова Л.А. Неврология антифосфолипидного синдрома. М.: Медицина, 2003: 16–25.

Категория : Статьи
Tags : antiphospholipid antibodies, antiphospholipid syndrome, cerebral arteries dissection, hereditary thrombophilia, ischemic stroke, secondary prevention, антитела к фосфолипидам, антифосфолипидный синдром, вторичная профилактика, диссекция церебральных артерий, ишемический инсульт, наследственно-обусловленная тромбофилия

Небиволол как индуктор синтеза оксида азота

Номер журнала: октябрь 2014  

Е.Л. Буланова, О.М. Драпкина

Первый московский государственный медицинский университет им. И.М.Сеченова

Одним из наиболее важных медиаторов, функционально задействованных в различных биологических процессах, является оксид азота (NO). NO опосредованно вызывает расслабление мышечного слоя. Следствием этого является дилатация сосудов, бронхо-легочной системы, желудочно-кишечного тракта: пищевода, сфинктера Одди, анального сфинктера, желудка, тонкой и толстой кишки. Уменьшение степени выраженности сосудистой гипертензии ведет к улучшению органного кровотока. Высокие концентрации NO токсичны для клеток, ферментов, вызывают модификацию белков, повреждают нуклеиновые кислоты, ингибируют белки-ферменты дыхательной цепи митохондрий и цикла Кребса, снижают синтез АТФ. Небиволол модулирует высвобождение эндотелиоцитами NO.
Ключевые слова: оксид азота, небиволол, изоформы NO-синтазы.

Сведения об авторах:
Буланова Екатерина Львовна – к.м.н., доцент, Первый МГМУ имени И.М.Сеченова
Драпкина Оксана Михайловна – д.м.н., профессор, исполнительный директор Всероссийской образовательной Интернет Сессии, профессор кафедры пропедевтики внутренних болезней Первого МГМУ имени И.М.Сеченова, член правления Общероссийской общественной организации «Общество специалистов по сердечной недостаточности», член ВНОК, член Секции «Доказательная кардиология» ВНОК, член научного совета Национального Общества «Кардиоваскулярная профилактика и реабилитация», член Европейского общества кардиологов, Европейского общества атеросклероза, Европейского общества по профилактике и реабилитации, Европейского общества по изучению печени.

Nebivolol as Inducer of Nitric Oxide Synthesis

E.L. Bulanova,O.M. Drapkina

I.M. SechenovFirst Moscow State Medicine University

Nitric oxide (NO) belongs to the most important transmitters; it is involved functionally in different biological processes. NO indirectly causes relaxation of the smooth muscles and following dilatation of vessels, bronchi, gastrointestinal tract (including sphincter of Oddi, anal sphincter, stomach, small intestine and colon). Reduction in the grade of vascular tension leads to improving in organ blood flow. High levels of NO are toxic for cells, enzymes, so that may causedamages of proteins, nucleic acid, inhibitionof mitochondrial respiratory chain enzymes and Krebs cycle, resulting in ATP synthesis reduction. Nebivolol modulates endothelial release of NO.
Keywords: nitric oxide (NO), Nebivolol, NO-synthase isoforms.

===

Одним из наиболее важных медиаторов, функционально задействованных в различных биологических процессах, является оксид азота (NO). История изучения физиологического действия этой молекулы насчитывает не один десяток лет. В 1991 г. журнал Sciens присвоил NO название «Молекулы года». Фармаколог Ferid Murad в 1977 г. доказал, что нитроглицерин освобождает окись азота (NO), которая расслабляет гладкую мускулатуру клеток. В 1980 г. – Robert Furchgott открыл вещество, высвобождаемое эндотелием, снижающее сосудистый тонус – EDRF (эндотелий-зависимый релаксирующий фактор). В 1986 – Ignarro и Furchgott сообщают о том, что EDRF идентичен NO. В 1998 г. Нобелевская комиссия Каролинского медико-хирургического института в Стокгольме назвала лауреатами Нобелевской премии в области физиологии и медицины за открытие оксида азота трех американских ученых: Robert F. Furchgott, Louis J. Ignarro, Ferid Murad.

NO – это растворимый в воде и жирах бесцветный газ с коротким периодом жизни (Т1/2 – 2–30 с). За счет наличия непарного электрона эта молекула является реактивным радикалом, легко проникает через биологические мембраны, независимо от наличия рецепторов и вступает в реакции с другими веществами, управляя функциями других клеток [5, 16]. В клинической практике применяют исследование метаболитов оксида азота в крови и моче вследствие короткого периода жизни самой молекулы NO [1, 4].

В организме NO синтезируется в результате окислительной реакции, катализируемой ферментом NO-синтазой (NOS) из L-аргинина. NO оказывает как аутокринное, так и паракринное действие [6]. В настоящее время известны три изоформы NOS. NOS-1 – нейрональная (nNOS) или мозговая (bNOS); NOS-2 – индуцибельная (iNOS) или макрофагальная (mNOS); NOS-3 – эндотелиальная (eNOS). Локализуются NOS в различных типах клеток. Классификационное название NOS строго не отражает место ее локализации. К примеру активность еNOS может быть выше в нервной системе, чем в эндотелиоцитах. Другая классификация синтаз оксида азота подразделяет их на две формы: конститутивную (cNOS) и индуцибельную (iNOS) синтазы NO [13].

К конститутивной cNOS относят две изоформы (NOS-1 и NOS-3), они постоянно экспрессируются в клетке и связаны с плазматической мембраной. Конститутивные изоформы NO-синтазы выполняют преимущественно физиологическую функцию. NO, образующийся под влиянием cNOS, синтезируется в небольшом количестве и на короткий период времени, действуя как переносчик в ряде физиологических ответов. Механизм действия cNOS состоит в следующем. Кальций под влиянием определенных стимулов (ацетилхолин, гистамин, глутамат и др.) проникает в клетку, где связывается в единый комплекс с кальмодулином в цитозоле. Комплекс кальций-кальмодулин выступает как кофактор и активирует NOS. Низкая концентрация кальция инактивирует cNOS.

Индуцибельная iNOS представлена макрофагальной (mNOS) синтазой. Индуцибельная NOS находится в цитозоле и экспрессируется под влиянием цитокинов и бактериальных полисахаридов. Фермент проявляет активность через некоторое время после внешнего воздействия на клетку (как правило, через 4–8 ч), продуцирует NO в сотни и тысячи раз больше, чем конститутивные изоформы фермента. Действие фермента iNOS таким образом не является физиологическим (патологическая синтаза NO), так как высокие дозы NO токсичны для клеток. Активность iNOS не зависит от уровня кальция-кальмодулина, поскольку, кальмодулин постоянно и прочно связан с ферментом, являясь его субъединицей, в этом главное отличие типов синтаз. В настоящее время показано, что не только макрофаги, но многие другие клетки способны при определенных внешних воздействиях, в основном в условиях патологии, синтезировать iNOS. При взаимодействии NO с радикалом кислорода (О2-) образуется мощный токсичный прооксидант – пероксинитрит (ОNOO-), разрушающий NO. NO и ОNOO-, повреждая ДНК, являются одной из причин развития апоптоза [18]. Токсический эффект NO проявляется и в ингибировании железосодержащих ферментов, ферментов митохондрий, что также ведет к снижению синтеза АТФ, а также ферментов, участвующих в репликации ДНК [7–9]. Таким образом, в патологических условиях при декомпенсации хронических процессов, под влиянием провоспалительных цитокинов, эндотоксинов активируется iNOS, снижается активность eNOS.

Метаболизируется оксид азота несколькими путями. При реакции с гемоглобином в просвете кровеносного сосуда NO необратимо инактивируется. При взаимодействии с супероксид-анионом, радикалом кислорода происходит окисление NO в нитрит NO2- и нитрат NO3- – стабильные комплексы, не имеющие вазодилатирующей активности при низких концентрациях. При контакте с кислородом NO превращается в высокотоксичное соединение NO2 – двуокись азота.

Как избыток, так и дефицит оксида азота неблагоприятен для организма. Высокие концентрации токсичны для клеток, ферментов, вызывают модификацию белков, повреждают нуклеиновые кислоты, ингибируют белки–ферменты дыхательной цепи митохондрий и цикла Кребса, снижают синтез АТФ, что ведет к некрозу или апоптозу [3, 10, 12, 14].

Взаимодействуя с различными молекулами, NO участвует в различных функциональных процессах в организме. Одной из наиболее исследованных функций является расслабление гладкомышечных клеток. Ряд веществ: (ацетилхолин, гистамин, брадикинин, серотонин, адениновые нуклеотиды и некоторых другие) получил название «эндотелий зависимые вазодилататоры», так как для их действия необходимым условием является целостность эндотелия сосудов. В физиологических условиях стимуляция эндотелия этими веществами приводит к синтезу NO, который, диффундируя к гладкомышечным клеткам, стимулирует клеточный фермент гуанилатциклазу, приводя к образованию циклического гуанозинмонофосфата (цГМФ). В мышечной ткани внутренних органов образующийся цГМФ снижает уровень свободного кальция и активирует киназу легкой цепи миозина, вызывая расслабление мышечного слоя. Следствием этого является дилатация желудочно-кишечного тракта: пищевода, сфинктера Одди, анального сфинктера, желудка, тонкой и толстой кишки; бронхо-легочной системы. Немаловажной функцией является расслабление среднего слоя сосудистой стенки. Уменьшение степени выраженности сосудистой гипертензии ведет к улучшению органной перфузии. Таким образом, NO можно назвать локальным тканевым гормоном, поддерживающим вазодилатацию на необходимом уровне, регулирующим гемодинамику и артериальное давление. В условиях увеличения тока крови и напряжения сосудистой стенки NO также может активировать Na+–K+ насос клеточной мембраны, улучшая процессы поляризации и клеточного метаболизма.

Одним из важнейших и наиболее изученных органов-мишеней для NO является сердечно-сосудистая система, где NO становится одним из регуляторных факторов, осуществляя, в частности, кардиопротективную функцию: обеспечение повышенных запросов организма в локальной перфузии в условиях ишемии [1, 4]. NO синтезируется в коронарном эндотелии, эндокарде, кардиомиоцитах. NO, повышая внутриклеточную концентрацию цГМФ, увеличивает релаксацию желудочков и диастолическую растяжимость, улучшая контрактильную функцию миокарда. В экспериментальных условиях было установлено, что NO обладает выраженным влиянием на сердце и гемодинамику, вызывая уменьшение частоты сердечных сокращений, ударного объема крови, увеличение длительности интервала PQ и периода изгнания крови. Возможно, NO, образующийся в кардиомиоцитах, осуществляет b-адренергическое отрицательное инотропное и хронотропное действие [11, 15]. Также NO, синтезируемый в эндотелии сосудов, участвует в регуляции их тонуса в качестве антагониста адренергической нервной системы.

В ряде случаев повышение уровня NO может выполнять защитную функцию: у больных с умеренной гиперхолестеринемией и атерогенным стенозом внутренней сонной артерии повышение уровня оксида азота в крови предотвращает фатальные события [2].

Таким образом, NO обладает значительным регуляторным действием на сердечно-сосудистую систему. В экстремальных условиях динамика уровня NO является показателем, отражающим возможности организма обеспечивать адекватную региональную перфузию. Снижение уровня метаболитов NO у больных ишемической болезнью сердца свидетельствует об истощении компенсаторных вазодилатирующих возможностей организма и является плохим прогностическим признаком при длительно существующей ишемии. Результаты многочисленных исследований обосновывают необходимость применения нитратов при лечении различных форм ИБС у больных со сниженным уровнем метаболитов NO [1, 4].

Учитывая вышеперечисленные эффекты NO, представляют интерес препараты, являющиеся его донаторами или потенцирующие высвобождение NO эндотелием. К таким препаратам, в частности, относится представитель группы b-адреноблокаторов (БАБ) небиволол (НебилетR, бинелол и др.). Это липофильный b1-адреноблокатор, отличающийся очень высокой степенью кардиоселективности (индекс блокирования b1/b2 рецепторов составляет 293, что 10–20 раз превышает аналогичный индекс подавляющего большинства других БАБ). Не являясь донатором NO, препарат модулирует его высвобождение эндотелиоцитами [17]. Небиволол состоит из двух энантиомеров: SRRR (D-небиволол) и RSSS (L-небиволол), которые обладают различным фармакологическим действием. D-небиволол является конкурентным высокоселективным блокатором b1-адренорецепторов. L-небиволол оказывает сосудорасширяющее действие за счет модуляции высвобождения NO из эндотелия сосудов. Препарат относят к b-блокаторам III поколения в связи с наличием у него вазодилатирующих и ангиопротективных свойств. Небиволол – пролонгированный препарат, принимаемый один раз в сутки независимо от приема пищи, мягко и длительно снижает ЧСС и АД в покое и при физической нагрузке. Уменьшая конечное диастолическое давление левого желудочка, препарат улучшает диастолическую функцию сердца (снижает давление наполнения, удлиняет диастолу), снижает общее периферическое сосудистое сопротивление, улучшает коронарный кровоток. Снижая ЧСС, преднагрузку и постнагрузку, подавляя влияние на миокард циркулирующих катехоламинов, небиволол опосредованно снижает потребность миокарда в кислороде, уменьшает количество и тяжесть приступов стенокардии, повышает переносимость физической нагрузки. Как и другие бета-блокаторы, небиволол обладает кардиопротективным эффектом: в ответ на отрицательное ино- и хронотропное действие улучшается сократимость участков миокарда, находящихся в гибернирующем состоянии; также он оказывает антиаритмическое действие, подавляя патологический автоматизм сердца и замедляя атриовентрикулярную проводимость. В многоцентровом международном рандомизированном двойном слепом плацебо-контролируемым исследовании SENIORS проводили сравнение небиволола с плацебо у лиц пожилого возраста (70 лет) с сердечной недостаточностью на фоне стандартной терапии. Результаты исследования доказали положительный эффект небиволола при лечении кардиологических пациентов: показана высокая эффективность и хороший профиль безопасности небиволола у больных с артериальной гипертензией, ИБС, хронической сердечной недостаточностью [17].

Таким образом, оксид азота является одним из наиболее важных биологических медиаторов, регулирующих множество как физиологических, так и патологических процессов, в том числе и такой важной функции, как адаптация к изменению внешних и внутренних воздействий на организм.

Поиск и внедрение новых препаратов, влияющих на синтез и высвобождение NO, поможет решить вопросы функциональной регуляции жизненно-важных систем организма фармакологическими методами и улучшит качество жизни пациентов с патологией сердечно-сосудистой системы.

Литература

1. Буланова Е.Л. Дисс. на соискание ученой степени кмн
2. Голиков П.П., Леменев В.Л., Ахметов В.В. и др. Характер взаимосвязи оксида азота с ангиотензинпревращающим ферментом и малоновым диальдегидом у больных с атерогенным стенозом внутренней сонной артерии. Клин. медицина. 2004; 7: 15–19.
3. Груздева О.В. Способность липопротеинов низкой плотности к окислению и продукция кислорода и оксида азота мононуклеарными лейкоцитами больных инсулиннезависимым сахарным диабетом. Бюлл. экспер. биологии и медицины. 2001; Прил. 1:. 21–22.
4. Ивашкин В.Т., Драпкина О.М. Клиническое значение оксида азота и белков теплового шока. М.: Гэотар-Медиа, 2001; 88.
5. Ивашкин В.Т., Драпкина О.М. Оксид азота в регуляции активности функциональных систем. Рос. журн. гастроэнтерол., гепатол., колопроктол. 2000; Х: 4: 16–21.
6. Ковальчук Л.В., Хараева З.Ф. Роль оксида азота в иммунопатогенезе стафилококковых инфекций. Иммунология. 2003; 3: 186–188.
7. Малышев И.Ю. Введение в биохимию оксида азота. Роль оксида азота в регуляции основных систем организма. Росс, журнал гастроэнтерологии, гепатологии, колопроктологии. 1997; 1: 49–55.
8. Манухина Е.Б., Дауни Х.Ф., Маллет Р.Т., Малышев И.Ю. Защитные и повреждающие эффекты периодической гипоксии: роль оксида азота. Вестник Росс. АМН. 2007; 2: 25–33.
9. Меньшикова Е.Б., Зенков Н.К., Реутов В.П. Оксид азота и NO–синтазы в организме млекопитающих при различных функциональных состояниях. Биохимия. 2000; 65: 4: 485–503.
10. Метельская В.А., Туманова Н.Г. Скриннинг–метод определения уровня метаболитов оксида азота в сыворотке крови. Клин., лаборат. диагн. 2005; 6: 15–18.
11. Насырова А.Г. Оксид азота в механизмах регуляции насосной функции сердца крыс. Дисс. на соискание уч. ст. к.м.н. Казань. 2004; 131.
12. Alison B. Nitric oxide regulation of free radical and enzymemediated lipid and lipoprotein oxidation. Ateriosclerosis, Thrombosis and Vase. Biol. 2000; 20: 7: 1707–1715.
13. Andrew P.J., Mayer B. Enzymatic function of nitric oxide synthases. Cardiovasc. Res. 1999; 43: 521–531.
14. Andrews N.P., Husain M., Dakak N., Quyyumi A.A. Platelet inhibitory effect of nitric oxide in the human coronary circulation: impact of endothelial dysfunction. J.Am.Coll.Cardiol. 2001; 37: 2: 510–516.
15. Brutsaert D.L. Cardiac endothelial-myocardial signaling: its role in cardiac growth, contractile performance, and rhythmicity. Physiol. Rev. 2003; 83: 1: 59–115.
16. Eu J.P., Sun J., Xu L., Stamler J.S., Meissner G. The skeletal muscle calcium release channel: coupled 02 sensor and NO signaling functions. Cell. 2000; 102: 499–509.
17. Tendera M. Epidemiology, treatment and quidelines for the treatment of heart failure in Europe. Eur Heart J. 2005; 7: 5–10.
18. Winn R.K., Harlan J.M. The role of endothelial cell apoptosis in inflammatory and immune diseases. Journal of Thrombosis and Haemostasis. 2005; 3: 8: 1815–1824.

Категория : Статьи
Tags : nebivolol, nitric oxide (NO), NO-synthase isoforms, изоформы NO-синтазы, небиволол, оксид азота

Нарушения когнитивных функций у больных с артериальной гипертензией

Номер журнала: октябрь 2014  

В.Н. Шишкова

Центр патологии речи и нейрореабилитации, Москва

В статье обсуждаются вопросы патогенеза, клинических проявлений и подходы к лечению когнитивных нарушений, возникающих на фоне артериальной гипертензии.
Ключевые слова: когнитивные нарушения, артериальная гипертензия, олмесартан.

Сведения об авторе:
Шишкова В.Н. – к.м.н., старший научный сотрудник, ГУ Центр патологии речи и нейрореабилитации, Москва

Cognitive Decline in Patient with Arterial Hypertension

V.N. Shishkova

Center for Speech Pathology and Neurorehabilitation, Moscow

The paper discusses pathogenesis, symptoms and approaches to the treatment of cognitive decline in patients with arterial hypertension.
Keywords: cognitive decline, arterial hypertension, olmesartan.

===

Известно, что когнитивные способности взрослых здоровых лиц весьма различны, так как большинство когнитивных функций (КФ) развиваются после рождения под воздействием окружающего мира. В процессе взросления и обучения происходит дальнейшее совершенствование КФ, пока они не достигнут своего пика, индивидуального для каждого человека. О нарушениях КФ можно говорить в тех случаях, когда какое-либо заболевание приводит к снижению когнитивных способностей по сравнению с исходным уровнем у данного человека. Когнитивные нарушения (КН) представляют собой одно из наиболее распространенных проявлений органического поражения головного мозга, лучше других проявлений коррелируют с объемом пораженной ткани мозга и зачастую определяют общую тяжесть состояния. Проблема нарушений КФ у пациентов с артериальной гипертензией (АГ) и другими сердечно-сосудистыми заболеваниями сегодня занимает ведущую позицию по многим причинам. В первую очередь, это прогрессивный рост количества таких пациентов, у которых возникающие расстройства приводят к снижению качества жизни, нарушению социальной и профессиональной деятельности, а в ряде случаев – к инвалидизации и развитию полной зависимости от окружающих, в случае деменции. Следующая причина – это не охват врачами-специалистами (неврологами, психиатрами, нейропсихологами и т.д.) на тех этапах развития заболевания, когда можно реально что-то предпринять и предотвратить дальнейшее прогрессирование состояния. Третье – отсутствие реальных знаний и практических навыков по ранней диагностике когнитивных расстройств у врачей первичного звена, терапевтов – у тех, кто видит пациента первым и наблюдает достаточное количество времени до появления тяжелых симптомов деменции. Возможна еще одна причина – отсутствие понимания у врача-терапевта или кардиолога важности такого вмешательства.

Определение когнитивных функций

Под когнитивными функциями понимаются наиболее сложные функции головного мозга, при помощи которых осуществляется процесс рационального познания мира и обеспечивается целенаправленное взаимодействие с ним. Синонимами термина «когнитивные функции» (КФ) являются познавательные функции, высшие мозговые, или высшие психические функции:

• Восприятие (гнозис) – способность к распознаванию информации, поступающей от органов чувств.
• Память – способность запечатлевать, сохранять и многократно воспроизводить полученную в течение жизни информацию.
• Праксис – способность приобретать, сохранять и использовать различные двигательные навыки.
• Речь – способность к вербальной коммуникации, которая включает в себя понимание обращенной речи, построение собственного речевого высказывания, чтение и письмо.
• Управляющие функции – способность управлять своей познавательной деятельностью и поведением, в том числе ставить перед собой ту или иную задачу и контролировать ее выполнение.

Выдающиеся отечественные нейропсихологи – Л.Г.Выготский, А.Р.Лурия, Е.Д.Хомская в качестве самостоятельной высшей психической функции выделяют также интеллект (мышление) как способность к анализу информации, выявлению сходств и различий, общего и частного, главного и второстепенного, а также способность к вынесению суждений и логических умозаключений [1].

Таким образом, когнитивные нарушения (КН) – это ухудшение по сравнению с индивидуальной нормой одной или нескольких из следующих КФ: памяти, праксиса, гнозиса, речи, мышления или управляющих функций. Необходимо отметить закономерность – чем выше уровень ежедневной интеллектуальной нагрузки у человека, тем быстрее он отметит начальные признаки снижения КФ и это будет его беспокоить, в отличие от того, кто не так интенсивно эксплуатирует свой интеллект повседневно. Поэтому, еще на этапе сбора анамнеза, уточнение профессии человека (инженер, менеджер, спортсмен, слесарь и т.д.) дает врачу возможность дифференцировать различные уровни нарушений КФ.

Патоморфологические изменения сосудистой системы и вещества головного мозга развивающиеся при АГ

Роль АГ в формировании КН расстройств была показана в крупных эпидемиологических исследованиях, таких как Framingham, EVA Gothenburg, Honolulu-Asia Aging Study [2–5]. У пациентов с АГ отмечаются более низкие результаты показателей всех нейропсихологических тестов (время реакции, пространственная и зрительная память, непосредственное и отсроченное воспроизведение запоминаемых слов, скорость реакции выбора, анализ информации, решение задач, выявление сходств и различий, обобщение, активность, мотивация, программирование действий, умозаключение, произвольное внимание. КН выявляются у 73% пациентов как среднего так и пожилого возраста с длительностью АГ более 5 лет [5].

Сосудистая система и вещество головного мозга наряду с сердцем, почками и сетчаткой глаза являются «органами-мишенями» АГ. В процессе развития и прогрессирования АГ формируется сложный комплекс изменений всех сосудов головного мозга. Наиболее тяжелые модификации обнаруживаются во внутримозговых артериях и сосудах микроциркуляторного русла, где преобладают деструктивные изменения, выражающиеся в плазмо- и геморрагиях в стенки сосудов, первичном некрозе миоцитов средней оболочки. Эти процессы приводят к гипертоническим стенозам и облитерации артерий, разрыву их стенок, потере тонуса и образованию перегибов интрацеребральных артерий. В крупных экстрацеребральных артериях развивается гипертрофия средней оболочки, истончение и ригидность стенок, удлинение и извитость артерий.

Развивающиеся при АГ патологические процессы в сосудистой системе головного мозга определяют поражение собственно вещества мозга с формированием гипертонической ангиоэнцефалопатии. Морфологическим субстратом этих нарушений являются мелкоочаговые и диффузные изменения преимущественно глубоких отделов головного мозга – лакуны (лакунарные инфаркты). Наиболее часто лакуны локализуются в белом веществе лобной доли, затем – в проекции скорлупы, мосту мозга, белом веществе теменной доли (в порядке убывания по частоте). Развитие их отражает определенный этап структурной перестройки церебральных артерий и артериол.

Клинически указанные изменения могут не проявляться и не ассоциироваться с анамнестическими данными о перенесенных церебральных катастрофах, т.е. быть асимптомными. В то же время наличие множественных мелкоочаговых изменений вещества головного мозга может предварять развитие сосудистой (мультиинфарктной) деменции. Преимущественная локализация лакунарных инфарктов в лобных долях головного мозга определяет патогенез КН у таких больных.

Другим важнейшим проявлением ишемических церебральных нарушений является лейкоареоз, среди механизмов формирования которого выделяют нарушение резорбции ликвора, обусловленное резко выраженным фиброзом капилляров и венул. Все это приводит к развитию персистирующего отека и разрежения ткани мозга в перивентрикулярной области, что при компьютерно-томографическом исследовании проявляется в виде так называемого перивентрикулярного свечения – лейкоареоза. Лейкоареоз отмечается и у здоровых лиц очень пожилого возраста. Все это позволяет рассматривать АГ в качестве одного из ведущих факторов преждевременного «старения» церебральных сосудов и раннего развития изменений белого вещества мозга [6].

Ранние клинические проявления КН у больных с АГ и их диагностика

Важно понимать, что у пациентов с АГ, на самых ранних этапах развития нарушения кровообращения в головном мозге в молодом и среднем возрасте, почти всегда отмечаются когнитивные расстройства различной степени выраженности [7].

Учитывая, что пациентов с впервые выявленной АГ в молодом или среднем возрасте могут наблюдать только терапевты или кардиологи, нужно дать характеристику стадиям данного процесса, понятную врачу не-неврологу.

Итак, в своем развитии сосудистые КН нарушения проходят следующие этапы:
1) сердечно-сосудистые заболевания без поражения головного мозга;
2) клинически бессимптомные сосудистые поражения головного мозга;
3) легкие сосудистые когнитивные нарушения;
4) умеренные сосудистые когнитивные нарушения;
5) сосудистая деменция [8].

В прошлом столетии в медицине основной акцент в изучении и лечении КН делался в отношении деменции. Сегодня, развитие методов диагностики и лечения недостаточности КФ привели к значительному повышению интереса к проблеме недементных (легких и умеренных) когнитивных нарушений [9].

Термин «умеренные когнитивные нарушения» (УКН) впервые был предложен R.Petersen 1999 г. [9]. Согласно критериям, УКН могли быть диагностированы при наличии сочетания жалоб на нарушения памяти и объективно подтвержденных нарушениях памяти, выявленных при нейропсихологическом тестировании и при относительной сохранности других когнитивных способностей. Нарушения памяти не должны ограничивать повседневную активность – этот симптом считался основополагающим для отличия УКН от деменции. Критерии, изначально предложенные R.Petersen, были направлены, в первую очередь, на выявление ранних – додементных – стадий болезни Альцгеймера (БА). Последующие исследования показали, что частота распространенности УКН гораздо шире КН, проявляющихся нарушениями памяти. Это привело к пересмотру критериев УКН и созданию новых критериев, в которых не было столь жесткой привязки болезненной симптоматики именно к расстройствам памяти [10].

Современные модифицированные диагностические критерии УКН заключаются в следующем:
1. КН по словам пациента или его родственников.
2. Нейропсихологическое подтверждение КН.
3. Ухудшение когнитивных способностей по сравнению с недавним прошлым.
4. Отсутствие выраженных нарушений повседневной активности.
5. Отсутствие деменции.

Последующее изучение синдрома УКН позволило выявить его предстадию или предумеренные когнитивные расстройства – состояние, проявляющееся снижением КФ, которое находит свое отражение в жалобах пациента, особенно с исходно высоким уровнем интеллекта и хорошим образованием, и выявляется клинически только при выполнении очень сложных нейропсихологических тестов, а может и вовсе не выявляться [11].

Еще более легкий вариант – т. н. субклинические, субъективные или латентные, когнитивные расстройства – состояние, когда снижение КФ ощущается тем же высокообразованным пациентом, которому каждый день нужно эксплуатировать свой интеллект, и это заставляет его обратиться к врачу, но данное состояние никогда не выявляется нейропсихологическими тестами. Здесь необходимо пояснить смысл выделения столь ранних КН, которые, по сути, и четких клинических критериев не имеют.

Субъективные КН долгое время считали проявлением преимущественно тревожных расстройств или вариантом нормы. Всем нам знакомо ощущение забывчивости, возникающее время от времени: мы вдруг не можем вспомнить имя знакомого нам человека, которого мы видели по телевизору, например актера или политика, не сразу вспоминаем, где мы оставили нужную нам вещь; входя в комнату, забываем, зачем. Указанные симптомы являются вариантом нормы и связаны не с поражением собственно памяти, а с физиологическими колебаниями внимания. Внимание в свою очередь определяется рядом факторов – мотивацией, напряженностью бодрствования, количеством предъявлений запоминаемого материала, увеличением объема работы и/или снижением количества и качества отдыха.

Выделение субъективных КН в отдельный синдром стало следствием того, что в ряде случаев субъективные, не подтвержденные клинически КН могут быть самым ранним проявлением заболевания, в том числе и неуклонно прогрессирующего – БА, при котором максимально раннее выявление симптомов и своевременное назначение симптоматического и патогенетического лечения исключительно важно. Субклинические и предумеренные КН объединили термином легкие КН [12].

Сегодня легкие и умеренные КН составляют группу недементных когнитивных расстройств, в отличие от недавнего прошлого, когда они назывались – додементными стадиями БА. Указанное различие представляется исключительно важным, поскольку отражает одну из основных идей когнитивной терапии – далеко не каждое когнитивное снижение является неуклонно прогрессирующим, а при своевременном или раннем выявлении причины и назначении необходимой терапии может быть полностью обратимо [12].

Популяционные исследования распространенности легких КН до настоящего времени не проводилось. Однако, можно предположить, что их распространенность не уступает распространенности УКН и могут составлять более 44 % у пациентов с имеющимися АГ или/и атеросклерозом [1, 13].

Раннее выявление потенциально излечимых когнитивных расстройств – одна из важных задач современного врача-терапевта, кардиолога, эндокринолога, семейного врача, поскольку пациенты на ранних стадиях КН составляют большинство из обратившихся за помощью.

Исследование когнитивной сферы у всех пациентов неоправданно. Однако такое исследование, весьма целесообразно у впервые обратившихся пациентов, особенно среднего возраста, при:

  • активных (самостоятельно излагаемых) пациентом жалобах на снижение памяти или трудности концентрации внимания;
  • свидетельствах родственников о когнитивном снижении за последнее время;
  • невозможности для пациента самостоятельно и полно изложить свой анамнез или правильно выполнять рекомендации врача;
  • симптоме «поворачивающейся головы»: в ответ на вопрос врача пациент поворачивает голову к сопровождающему его родственнику и переадресовывает вопрос ему.

Для исследования когнитивных функций врач может использовать любые известные ему нейропсихологические методы и тесты. Врачам различных специальностей, в том числе терапевтам и кардиологам, рекомендуется методика «Мини-Ког». Не отнимая много времени, данная методика является весьма чувствительной. Невозможность вспомнить после подсказки хотя бы одно слово или ошибки при рисовании часов свидетельствуют о наличии клинически значимых КН (см.Рис). Определить выраженность таких нарушений можно в беседе с родственниками, задавая им вопросы о степени профессиональной, социальной и бытовой адаптации пациентов.

Возможности современной антигипертензивной терапии в профилактике КН

В долговременных эпидемиологических исследованиях была показана не только связь АГ с развитием КН и деменции, но и терапевтические возможности антигипертензивной терапии в снижении риска развития деменции.

Первым исследованием, в котором оценивалось влияние терапии на КФ у пожилых лиц с АГ, было Medical Research Council, включившее 2584 пациента. Через 54 месяца лечения существенной разницы в развитии КН у лиц, получавших b-адреноблокатор или диуретик (гидрохлоротиазид плюс амилорид) или плацебо не наблюдалось [14]. В исследовании SHEP диуретик хлорталидон также не смог продемонстрировать существенной разницы по влиянию на развитие деменции между группой активного лечения и плацебо. В субисследование SYST-EUR в 1998 г. было включено 418 пациентов с изолированной систолической гипертензией (САД в положении сидя 160–219 мм рт. ст. и ДАД < 95 мм рт. ст.), одна половина из них получала плацебо, другая – базовую терапию антагонистом кальция нитрендипином. Через 2 года терапии в группе плацебо деменция развилась в 1,8% случаев, а в группе нитрендипина – в 0,9% случаев (р=0,05). По данным 5-летнего наблюдения антигипертензивная терапия антагонистами кальция предотвращала развитие деменции в 19 случаях на 1000 леченых пациентов с АГ [15].

Первым многоцентровым исследованием, доказавшим преимущества блокаторов рецепторов ангиотензина II (БРА) для предотвращения сердечно-сосудистых осложнений по сравнению с b-адреноблокаторами было исследование LIFE (Исследование влияния лозартана на конечные точки у больных с аретриальной гипертензией), в котором участвовало 9138 пациентов [16]. По данным этого исследования, при одинаковом снижении АД, лозартан снижает риск развития инсульта на 25%, а всех сердечно-сосудистых заболеваний – на 13% эффективнее, чем атенолол. Дальнейшие исследования эффективности новой группы антигипертензивных препаратов – БРА выявили положительное влияние на КФ и риск развития БА, и тем самым предопределили выигрышную позицию всей группы в метаанализе O.Hanon [17].

В последние годы множество данных указывает на то, что определенную защитную роль может играть стимуляция ангиотензиновых (АТ) рецепторов 2 типа при повышении уровня ангиотензина II в крови.

В 1986 г. на основе данных первых исследований по предотвращению инсультов M.J.Brown и J.Brown высказали предположение, что повышение уровня ангиотензина II в крови при терапии диуретиками может способствовать церебропротекции [18]. Связано это с тем, что ангиотензин II, стимулируя АТ рецепторы 1 типа, вызывает вазоконстрикцию проксимальных, относительно крупных сосудов мозга, тем самым защищая дистальные сосуды от образования аневризм Шарко–Бушара и их разрыва. A.Fournier и соавт. предположили, что стимуляция АТ рецепторов 2 типа способствует образованию коллатералей и повышает устойчивость нейронов к аноксии при ишемии мозга [19]. Эта гипотеза была подтверждена в ряде экспериментов на животных. Авторы предположили, что препараты, повышающие уровень ангиотензина II в крови при снижении АД способствуют более выраженной церебропротекции, чем лекарственные средства, уменьшающие его содержание. К препаратам, повышающим концентрацию ангиотензина II в крови, относятся блокаторы рецепторов ангиотензина II, диуретики, дигидропиридиновые антагонисты кальция и короткодействующие недигидропиридиновые антагонисты кальция.

В августе 2007 г. была опубликована работа, в которой данные различных исследований оценивались исходя из вышеупомянутой гипотезы. В метаанализ были включены результаты 26 проспективных рандомизированных исследований, охвативших данные более 206 тысяч пациентов; общее количество инсультов составило 7505. Полученные данные продемонстрировали, что уровень АД, достигнутый в различных исследованиях, не оказывал существенного влияния на риск инсульта. Более того, в группе пациентов, принимавших препараты, снижающие уровень ангиотензина II в крови, относительный риск инсульта достоверно увеличился на 17% (р=0,03) по сравнению с больными, получавшими лекарственные средства, повышающие уровень ангиотензина, хотя разница в САД между группами составила лишь 1,3 мм рт. ст. Был сделан вывод, что антигипертензивные препараты, увеличивающие образование ангиотензина II в крови (тиазидные диуретики, дигидропиридиновые антагонисты кальция длительного действия, блокаторы рецепторов ангиотензина II), независимо от степени снижения АД более существенно предотвращают риск инсульта, чем лекарственные средства, уменьшающие содержание ангиотензина II (b-адреноблокаторы, ИАПФ и недигидропиридиновые антагонисты кальция длительного действия) [20].

J.J.Braszko с сооавторами предложили гипотезу, согласно которой, улучшение когнитивной функции на фоне терапии БРА также связывают со стимуляцией АТ рецепторов 4 типа в головном мозге ангиотензинном IV [21]. Блокада АТ рецепторов 1 типа антагонистами рецепторов ангиотензина II приводит к увеличению уровня эндогенного ангиотензина II и его конвергенции в ангиотензин III, а затем в ангиотензин IV. Данная гипотеза подтверждается в экспериментальных работах, проводимых на животных с использованием стимуляторов рецепторов АТ 4 типа, антигипертензивных препаратов, в частности БРА, а также препаратов используемых непосредственно для лечения деменции, типа средств на основе гинкго билоба [22].

Современные исследования выявили многочисленные связи между ренин-ангиотензиновой системой (РАС) головного мозга и развитием деменции. Они представляют многочисленные наблюдения влияния РАС на патогенез деменции, а также оценку терапевтического потенциала антигипертензивных препаратов, тормозящих РАС, для лечения или предупреждения деменции, одним из таких перспективных препаратов является олмесартан.

Олмесартан (Кардосал, «Берлин-Хеми/А.Менарини») – высокоселективный БРА, обладающий наибольшей аффинностью к АТ1рецепторам в сравнении с другими представителями этого класса. Содержащийся в таблетке олмесартана медоксомил является пролекарством, при приеме внутрь гидролизуется в олмесартан в клетках слизистой кишечника. Период полувыведения составляет 10–15 часов, что длительнее в сравнении с другими БРА (для сравнения, у лозартана – 2 ч, валсартана – 6 ч). Длительность действия – более 24 часов. Олмесартан назначают в дозах от 10 до 40 мг. Рекомендуемая стартовая доза составляет 10 мг однократно в сутки. Снижение АД наблюдается уже через 2 недели, максимальный гипотензивный эффект – через 8 недель терапии. Частота побочных эффектов сравнима с плацебо и не зависит от дозы препарата. Так как олмесартан не метаболизируется цитохромом Р450, он не изменяет своих фармакокинетических свойств при совместном приеме с варфарином, дигоксином, антацидами [23].

В клинических исследованиях последних лет хорошо изучено применение олмесартана при АГ. При сопоставлении с другими средствами показано, что по выраженности гипотензивного эффекта, определяемого по данным офисного измерения АД и СМАД, он сопоставим с бета-блокаторами, антагонистами кальция (в частности, амлодипином и фелодипином), ингибиторами АПФ и другими БРА [23]. Однако его отличает большая результативность, выражаемая числом пациентов, достигших целевого АД. Так, при ретроспективном анализе результатов двухнедельного лечения пациентов с АГ было выявлено, что число достигнувших АД <140/90 мм рт.ст. было больше в группе олмесартана, нежели в группе амлодипина (26,7% и 19,8%, соответственно) [23]. Быстрый достаточный эффект в первые две недели терапии также был отмечен в работах, в которых сопоставляли действие олмесартана 20 мг с кандесартаном в дозе 8 мг [24]. В этом же исследовании определено, что при амбулаторном мониторировании олмесартан оказался более эффективным по влиянию на суточный уровень АД, чем кандесартан. Отмечены и другие преимущества олмесартана. Например, хорошее влияние на снижение АД в утренние часы: при сравнении олмесартана с кандесартаном число пациентов, ответивших снижением АД в утренние часы, составило 26,9 и 19,6%, соответственно. Также выявлены преимущества олмесартана по влиянию на пульсовое АД [25]. Особо оценивали влияние олмесартана на состояние сосудистой стенки и поражение органов-мишеней при АГ. В крупных международных плацебо-контролируемых исследованиях European Trial on Olmesartan and Pravastatin in Inflammation and Atherosclerosis (EUTOPIA), OLIVUS (impact of OLmesarten on progression of coronary atherosclerosis: evaluation by IntraVascular UltraSound),) MORE study (Multicentral Olmesartan Atherosclerosis Regression Evaluation), [26–27] и других было показано его положительное влияние на маркеры сосудистого воспаления, наблюдалось уменьшение объема больших атеросклеротических бляшек и толщины интима-медиа сонных артерий, улучшалась эндотелиальная функция коронарных артерий и значительно уменьшалось сосудистое сопротивление в коронарных артериях.

В клинических экспериментальных исследованиях было показано, что применение олмесартана оказывает положительное влияние на когнитивную функцию мышей с моделью БА, способствуя улучшению пространственного обучения, также наблюдалось существенное уменьшение цереброваскулярной дисфункции на фоне применения олмесартана в дозах значительно ниже гипотензивных, и непосредственно связанной с уменьшением отложения амилоида в головном мозге – причины деменции [28]. Дополнительные, прежде всего ангиопротективные (противовоспалительные, антиатеросклеротические и др.) свойства препаратов важны, прежде всего, для увеличения продолжительности жизни и снижения риска сердечно-сосудистых и церебральных осложнений. В этой связи результаты исследования OLIVUS-Ex [29] «венчают» имеющие многочисленные данные о важности ангиопротективных свойств олмесартана. Так, кумулятивная, свободная от нежелательных событий, выживаемость в группе олмесартана оказалась значительно выше, чем в группе плацебо. Терапия олмесартаном была признана хорошим способом профилактики «больших» (major) кардио- и цереброваскулярных осложнений у пациентов с артериальной гипертензией [30].

Заключение

Проведенные исследования продемонстрировали роль АГ, как основного устраняемого фактора риска развития КН, и показали, что не контролируемое терапией повышение АД является значимым фактором риска формирования деменции в дальнейшем. Учитывая количество позитивных результатов по влиянию на КН, лидерами среди современных антигипертензивных препаратов можно признать БРА, которые, помимо эффективного контроля АД, благоприятно воздействуют на органы-мишени, и способны значимо замедлять прогрессирование нарушений когнитивной деятельности и развитие деменции. Однако нужно отметить, возможно, действительно большую эффективностью лишь некоторых представителей из класса БРА, что хорошо продемонстрировали результаты исследований, выявивших защитное действие олмесартана на развитие БА и сосудистой деменции.

Литература

1. Захаров В.В., Яхно Н.Н. Когнитивные расстройства в пожилом и старческом возрасте. Методическое пособие для врачей. М.: 2005; 71.
2. Elias M.F, Wolf P.A, D`Agostino, et al. Untreated blood pressure level is inversely reated to cognitive functioning: the Framingham Study. Am J Epidemiol. 1993; 138 (6): 353–64.
3. Tzourio C., Dufouil C., Ducimetiere P. et al. Cognitive decline in individuals with high blood pressure: a longitudinal study in the elderly. EVA Study Group. Epidemiology of Vascular Aging. Neurology. 1999; 53 (9): 1948–52.
4. Ruitenberg A., Skoog I., Ott A., et all. Blood pressure and risk of dementia: results from the Rotterdam study and the Gothenburg H–70 Study. Dement Geriatr Cogn Disord. 2001; 12 (1): 33–9.
5. Launer L.J., Masaki K., Petrovitch H., et all. The association between midlife blood pressure level and late–life cognitive function. The Honolulu–Asia Aging Study. JAMA. 1995; 274 (23): 1846–51.
6. Гусев Е.И., Скворцова В.И. Ишемия головного мозга. М.: Медицина, 2001; 328.
7. Левин О.С. Диагностика и лечение деменции в клинической практике. М.:МЕД пресс-информ, 2010; 256.
8. Гусев Е.И, Боголепова А.Н. Когнитивные нарушения при цереброваскулярных заболеваниях. М.: МЕДпреcс-информ, 2013; 176.
9. Petersen R.S., Smith G.E., Waring S.C. et al. Mild cognitive impairement: clinical characterization and outcome. Arch Neurol. 1999; 56: 303–8.
10. Petersen R.C. Mild cognitive impairment as a diagnostic entity. J Int Med. 2004; 256: 183–94.
11. Дамулин И.В. Легкие когнитивные нарушения. Consilium Medicum. 2004; 2: 138–41.
12. Преображенская И.С. Легкие и умеренные когнитивные нарушения – клинические проявления, этиология, патогенез, возможности использования ноотропной терапии. Фарматека. 2013; Спецвыпуск: Психиатрия / Неврология, 14–18.
13. Суслина З.А., Варакин Ю.Я., Верещагин Н.В. Сосудистые заболевания головного мозга: Эпидемиология. Основы профилактики. М.: МЕДпресс-информ, 2009; 352.
14. Prince M.J., Bird A.S., Blizard R.A., Is the cognitive function of older patients affected by antihypertensive treatment? Results from 54 months of the Medical Research Council’s trial of hypertension in older adults. BMJ. 1996 Mar 30; 312 (7034): 801–5.
15. Forette F., Seux M.L., The prevention of dementia with antihypertensive treatment : new evidence from the systolic hypertension in europe (syst-eur) study. Arch Intern Med. 2002 Oct 14; 162 (18): 2046–52.
16. Danlof B., Devereux R.B., Kieldsen S.E. et al, for the LIFE study group. Cardiovascular morbidity and mortality in the Losartan Intervention For Endpoint reduction in hypertension study (LIFE): a randomised trial against atenolol. Lancet. 2002; 359: 995–1003.
17. Hanon O. Effects of Antihypertensive Therapy on Cognitive Decline in Alzheimer’s N Engl J Med. 2003; 348: 1333–1341.
18. Brown M.J., Brown J. Does angiotensin-II protect against strokes? Lancet. 1986 Aug 23; 2 (8504): 427–9.
19. Fournier A., Cerebroprotection Mediated by Angiotensin II. A Hypothesis Supported by Recent Randomized Clinical Trials Journal of the American College of Cardiology. 2004; 43: 8: 1343–1348.
20. Boutitie F., Oprisiu R., Achard J.M., et al. Does the change in angiotensin II formation caused by antihypertensive drugs affect the risk of stroke? A meta-analysis of trials according to treatment with potentially different effects on angiotensin II. J Hypertens. 2007; 25: 1543–1553.
21. Braszko J. The contribution of AT1 and AT2 angiotensin receptors to its cognitive effects. Acta Neirobiol. Exp. 1996; 56: 49–54.
22. Wright J.W., Harding J.W. The angiotensin AT4 receptor subtype as a target for the treatment of memory dysfunction associated with Alzheimers disease. Journal of the Renin-Angiotensin-Aldosterone Systems. 2008; 9: 226–237.
23. Scott L.J., McCormack P.L. Olmesartan medoxomil: a review of its use in the management of hypertension. Drugs. 2008; 68 (9): 1239–72.
24. Brunner H.R., Stumpe K.O., Januszewicz A. Antihypertensive efficacy of olmesartan medoxomil and candesartan сilexetil assessed by 24-hour ambulatory blood pressure monitoring in patients with essential hypertension. Clin Drug Investig. 2003; 23: 419–30.
25. Giles T.D., Robinson T.D. Effects of olmesartan medoxomil on systolic blood pressure and pulse pressure in the management of hypertension. Am J Hypertens. 2004; 17 (8): 690–5.
26. Fliser D., Buchholz K., Haller H.; EUropean Trial on Olmesartan and Pravastatin in Inflammation and Atherosclerosis (EUTOPIA) Investigators. Antiinflammatory effects of angiotensin II subtype 1 receptor blockade in hypertensive patients with microinflammation. Circulation. 2004; 110 (9):1103–7.
27. Hirohata A., Yamamoto K., Miyoshi T. et al. Impact of olmesartan on progression of coronary atherosclerosis a serial volumetric intravascular ultrasound analysis from the OLIVUS (impact of OLmesartan on progression of coronary atherosclerosis: evaluation by intravascular ultrasound) trial. J Am Coll Cardiol. 2010 Mar 9; 55 (10): 976–82.
28. Ritz E. Randomized Olmesartan And Diabetes Microalbuminuria Prevention Study
(ROADMAP). Pol Arch Med Wewn. 2011; 121 (5):145–7.
29. Takeda S., Sato N., Takeuchi D. Angiotensin receptor blocker prevented beta-amyloid-induced cognitive impairment associated with recovery of neurovascular coupling. Hypertension. 2009 Dec; 54 (6): 1345–52.
30. Hirohata A., Yamamoto K., Miyoshi T. et al. Four-year clinical outcomes of the OLIVUS-Ex (impact of Olmesartan on progression of coronary atherosclerosis: evaluation by intravascular ultrasound) extension trial. Atherosclerosis. 2012; 220 (1): 134–8.

Категория : Статьи
Tags : arterial hypertension, cognitive decline, olmesartan, артериальная гипертензия, когнитивные нарушения, олмесартан

Практические особенности использования ривароксабана для профилактики кардиоэмболических осложнений при неклапанной фибрилляции предсердий

Номер журнала: октябрь 2014  

И.С. Явелов

Кафедра клинической кардиологии Российский национальный исследовательский университет им. Н.И. Пирогова, Москва

В статье приводится обзор клинических исследований по использованию ривароксабана с целью профилактики кардиоэмболий у пациентов на фоне неклапанной фибрилляции предсердий.
Ключевые слова: ривароксабан, неклапанная фибрилляция предсердий, кардиоэмболия, инсульт, профилактика.

Сведения об авторе:
Явелов Игорь Семенович – д.м.н., профессор кафедры клинической кардиологии РНИМУ им. Н.И.Пирогова, Москва

Practical Features of Rivaroxaban Use for Prevention of Cardioembolic Complications in Non-Valvular Atrial Fibrillation

I.S. Yavelov

Department of Clinical Cardiology, N.I.Pirogov Russian National Research Medicine University, Moscow

Paper reviews clinical trials on the usage of rivaroxaban for prevention of cardioembolic events in patients with non-valvular atrial fibrillation.
Keywords: rivaroxaban, non-valvular atrial fibrillation, cardioembolic event, stroke, prevention.

===

Длительное (неопределенно долгое) применение пероральных антикоагулянтов – наиболее действенный способ медикаментозного предупреждения кардиоэмболических осложнений при фибрилляции предсердий (ФП) [1–3]. Этот подход превосходит по эффективности антиагреганты (как монотерапию ацетилсалициловой кислотой, так и ее сочетание с клопидогрелом) [4–7]. В настоящее время очевидно, что использование пероральных антикоагулянтов оправдано у больных с факторами риска инсульта вне зависимости от клинического варианта ФП (пароксизмальная, постоянная или персистирующая) [8]. Кроме того, в ряде крупных контролируемых исследований доказано, что наряду с антагонистами витамина К у больных с неклапанной ФП могут использоваться новые пероральные антикоагулянты, обладающие рядом клинических и практических преимуществ [1–3, 9–12].

В этом сообщении будут представлены факты, определившие современные представления о месте одного из новых пероральных антикоагулянтов – ривароксабана – в профилактике инсульта и сердечных тромбоэмболий не в сосуды центральной нервной системы у больных с неклапанной ФП.

Основные результаты исследования ROCKET AF

Клинические доказательства пользы применения ривароксабана при ФП, ставшие основой для его одобрения регулирующими инстанциями к применению по этому показанию на практике, были получены в крупном многоцентровом (1178 лечебных учреждений в 45 странах) двойном слепом плацебо-контролируемом исследование ROCKET AF, в которое рандомизировано 14264 больных с наличием ФП в сочетании с сердечно-сосудистыми факторами риска [12]. Критерии включения были сформулированы таким образом, чтобы способствовать отбору больных с наиболее высоким риском инсульта. В итоге средний балл по шкале CHADS2 составил 3,5, 87% больных имели 3 балла и выше, в 54% случаев в анамнезе отмечалось наличие инсульта, транзиторной ишемической атаки или системной (артериальной) тромбоэмболии (табл. 1). Среди критериев невключения – наличие гемодинамически значимого митрального стеноза или протеза клапанов сердца. Соответственно, очевидно, что ривароксабан был изучен при «неклапанной» ФП при наиболее «консервативной» трактовке данного определения, когда учитывается только гемодинамически значимый митральный стеноз. При этом различные другие варианты гемодинамически значимой патологии клапанов сердца имели 1992 (14,1%) больных (митральная регургитация в 90% случаев, аортальная регургитация в 25%, аортальный стеноз в 11%, предшествующие вмешательства на клапанах сердца у 5% больных) [13, 14]. Нельзя было также включать больных с клиренсом креатинина <30 мл/мин и имеющих потребность в использовании сочетания ацетилсалициловой кислоты и клопидогрела. С практической точки зрения важно, что не все критерии невключения в данное клиническое испытание являются официальными противопоказаниями к применению ривароксабана у больных с ФП, однако сведения об эффектах препарата у этих категорий больных на сегодняшний день либо крайне ограничены, либо отсутствуют. Соответственно, ожидаемые результаты замены варфарина на ривароксабан у них не известны.

Ривароксабан использовали в дозе 20 мг 1 раз в сутки или 15 мг 1 раз в сутки у больных с клиренсом креатинина 30-49 мл/мин. Медиана длительности наблюдения составила 1,96 года.

Основной целью исследования было продемонстрировать как минимум равную эффективность (эквивалентность) ривароксабана и варфарина в профилактике инсульта любой этиологии и системных (артериальных) тромбоэмболий не в сосуды центральной нервной системы. Для этого в качестве основного способа оценки эффективности был запланирована оценка частоты указанных неблагоприятных исходов у больных, не имевших крупных отклонений от протокола клинического испытания и получивших как минимум одну дозу исследуемых препаратов, с учетом событий во время лечения и пределах двух дней после его прекращения. Если эквивалентность ривароксабана и варфарина будет продемонстрирована, планировалось оценить возможное преимущество одного из подходов при помощи анализа частоты неблагоприятных исходов у больных, получивших как минимум одну дозу исследуемых препаратов, при учете событий во время лечения и в пределах двух дней после его прекращения и вне зависимости от строгости следования протоколу (анализ safety, on-treatment). Кроме этого, было проведено сопоставление эффективности согласно принципу “по намерению лечить”, когда неблагоприятные события учитывались у всех рандомизированных больных вплоть до преждевременного прекращения приема исследуемых препаратов или официального окончания исследования (при этом в ближайшие 30 сут продолжали учитываться неблагоприятные исходы и в последнем случае большинство больных переводилось на «открытый» прием антагонистов витамина К, в основном варфарина) [15].

При анализе суммы случаев инсульта или артериальных тромбоэмболий не в сосуды центральной нервной системы во время приема исследуемых препаратов в группе ривароксабана отмечено снижение риска указанных событий, достаточное для того, чтобы констатировать превосходство ривароксабана над варфарином (табл. 3, рис. 1, 2). Однако при анализе «по намерению лечить» достоверных различий между группами не было, и имелись основания говорить не более чем об их эквивалентности. Причина такого несоответствия может заключаться в некоторых особенностях проведения данного клинического испытания, которые, как представляется, стали причиной того, что преимущество ривароксабана перед варфарином по эффективности оказалось завуалированным. Так, согласно протоколу исследования ROCKET AF после окончания двойной слепой фазы клинического изучения больных следовало перевести на «открытый» прием антагонистов витамина К с целевым МНО 2–3. Соответственно, если в период двойного слепого изучения больной получал варфарин, он продолжили прием этого лекарственного средства в фактически уже подобранной дозе (уже на 3-и сутки более 60% подобных больных имели значения МНО 2–3). После прекращения приема ривароксабана подбор дозы антагонистов витамина К был начат заново, и доля больных со значениями МНО как минимум 2 на 15-е сут составляла менее 40%, а к 30-м сут – только 48,8% [15]. Кроме того, известно, что до проявления полного антитромботического эффекта антагонистов витамина К в любом случае проходит как минимум 5 сут от начала подбора дозы, а для реализации их клинических преимуществ и снижения частоты кровотечений может потребоваться 1–3 мес [7]. Все это свидетельствует о том, что во многих случаях больные из группы ривароксабана после окончания двойной слепой фазы исследования ROCKET AF на достаточно продолжительное время оставались фактически без адекватной защиты антикоагулянтами, поскольку период полувыведения у ривароксабана составляет около 12 ч.

В итоге в ближайший месяц после окончания двойной слепой фазы исследования частота тромбоэмболических осложнений в группе ривароксабана оказалась существенно выше, чем в группе варфарина (22 против 6; р=0,004) [рис. 3]. Очевидно, выявленная закономерность иллюстрирует опасность прекращения надлежащего применения антикоагулянтов у больных с неклапанной ФП и высоким риском инсульта даже на сравнительно короткое время. Представляется, что подобная тактика ведения больных при окончании исследования фактически нивелировала клиническое преимущество ривароксабана перед варфарином, достигнутое в период приема изучаемых препаратов. При исключении этого периода из анализа преимущество ривароксабана перед варфарином было продемонстрировано и при анализе «по намерению лечить» (рис. 2). Кроме того, в пользу преимущества ривароксабана перед варфарином по эффективности свидетельствует более низкая частота артериальных тромбоэмболий не в сосуды центральной нервной системы (0,04% против 0,19% в год, соответственно; р=0,003). Однако поскольку общепринятым подходом к интерпретации основного результата клинического исследования является анализ «по намерению лечить» с учетом конечных точек за весь период наблюдения, в настоящее время основным итогом исследования ROCKET AF считают констатацию эквивалентности ривароксабана и варфарина в профилактике суммы случаев инсульта и артериальных тромбоэмболий при неклапанной ФП [2, 3, 9].

Чтобы избежать неблагоприятных последствий при переходе с ривароксабана на антагонисты витамина К, для поддержанию достаточного уровня антикоагуляции в период смены антитромботического лечения в настоящее время рекомендуют начинать подбор дозы антагониста витамина К на фоне продолжающегося приема ривароксабана [9]. Прекратить прием ривароксабана можно не ранее достижения желаемого антитромботического эффекта антагонистов витамина К – как минимум через 5 сут после приема первой дозы и не ранее, чем два последовательных дня МНО будет находиться хотя бы на нижней границе целевого диапазона (не ниже 2). Поскольку на фоне приема ривароксабана возможно увеличение МНО, этот показатель рекомендуют измерять перед приемом очередной дозы ривароксабана, проконтролировать через 24 ч после отмены ривароксабана и в первый месяц определять более часто, пока МНО не стабилизируется (например, будет находиться в диапазоне 2–3 при трех последовательных определениях).

В целом совокупная частота крупных и клинически значимых некрупных кровотечений у получавших ривароксабан и варфарин существенно не различалась (табл. 3). Однако при более детальном анализе структуры геморрагических осложнений оказалось, что в группе ривароксабана реже отмечались смертельные кровотечения и кровотечения в критический орган (включая внутричерепные) и чаще – крупные желудочно-кишечные кровотечения. Иначе говоря, при использовании ривароксабана ожидается более редкое возникновение кровотечений с фатальными или мало обратимыми клиническими последствиями и более частое – не столь угрожающих и потенциально обратимых геморрагических осложнений.

Это подтверждается и более детальным анализом частоты желудочно-кишечных кровотечений [16]. Так, в группе ривароксабана был достоверно выше относительный риск возникновения крупных и клинически значимых некрупных кровотечений из различных отделов желудочно-кишечного тракта (на 61 и 26% соответственно). При этом наличие крупного кровотечения в основном констатировалось при снижении уровня гемоглобина или необходимости переливания более 2 единиц крови, в то время как смертность была очень низкой, а потребность в переливании более 4 единиц крови оказалась аналогичной в группах ривароксабана и варфарина. При прогнозировании крупных желудочно-кишечных кровотечений стоит учитывать, что они чаще возникали у мужчин, больных с инсультом или транзиторной ишемической атакой в анамнезе, лиц более старшего возраста, курящих, больных с желудочно-кишечными кровотечениями в анамнезе, имевших небольшую анемию и более низкий клиренс креатинина при включении в исследование.

Результаты анализа подгрупп в исследовании ROCKET AF

В клинических исследованиях в пределах ограничений, наложенных критериями включения и невключения, участвуют разнородные больные (разного пола, возраста, с различными сопутствующими заболеваниями, различным сопутствующим лечением и т.д.). Поэтому с практической точки зрения важно, на кого конкретно можно распространить результат, полученный в исследовании в целом. Получить эту информацию можно при анализе подгрупп.

При анализе “по намерению лечить” не было существенных различий между ривароксабаном и варфарином по влиянию на сумму случаев инсульта и артериальных тромбоэмболий не в сосуды центральной нервной системы при персистирующей и пароксизмальной ФП, у мужчин и женщин; больных моложе 75 лет и более пожилого возраста; лиц разной расовой принадлежности; больных с массой тела до 70 и более 90 кг, с клиренсом креатинина ниже 50 и выше 80 мл/мин, с различными значениями шкалы CHADS2 (начиная с минимального, которое составляло 2), с хронической сердечной недостаточностью и без нее, с артериальной гипертензией и без нее, с сахарным диабетом и без него, при наличии ИМ в анамнезе и без него, а также при применении и не применении ацетилсалициловой кислоты, антагонистов витамина К или ингибиторов протонного насоса до включения в исследование [12]. Аналогичный результат был получен при анализе «safety, on-treatment» при том, что здесь речь шла о преимуществе ривароксабана перед варфарином по эффективности. Сопутствующий прием ацетилсалициловой кислоты не влиял на результат сопоставления ривароксабана и варфарина по эффективности и безопасности [17].

Кроме того, есть результаты более детального анализа эффектов ривароксабана у отдельных категорий больных, которые наиболее часто встречаются в повседневной врачебной практике и/или характеризуются наиболее неблагоприятным прогнозом, включая высокую частоту возникновения осложнений.

Больные с патологией клапанов сердца. При ретроспективной оценке результатов анализ “по намерению лечить” выявил сопоставимую эффективность ривароксабана и варфарина при учете суммы случаев инсульта и системных тромбоэмболий не в сосуды центральной нервной системы у больных с гемодинамически значимой патологией клапанов сердца (кроме митрального стеноза, который являлся противопоказанием для включения в исследование) и без нее [14]. При этом у больных без гемодинамически значимой патологии клапанов риск крупных кровотечений во время лечения был сопоставим с варфарином при более низком риске внутричерепных кровотечений, а то время как при наличии патологии клапанов частота крупных кровотечений оказалась выше, а внутричерепных – не меньше, чем на варфарине. Причины этих различий пока не ясны при том, что само их существование нуждается в подтверждении. Соответственно, на сегодняшний день представляется, что наличие некоторых видов патологии клапанов сердца не является препятствием к применению ривароксабана, который и в этой клинической ситуации по крайней мере не уступает варфарину по эффективности.

Больные с инсультом/транзиторной ишемической атакой в анамнезе. При первоначальном анализе результатов исследования ROCKET AF отмечено преимущество ривароксабана перед варфарином по эффективности у больных высокого риска без инсульта/транзиторной ишемической атакой/артериальной тромбоэмболией не в сосуды центральной нервной системы в анамнезе и фактически равная с варфарином эффективность во вторичной профилактике этих осложнений (р для не случайности различий 0,072 при анализе «по намерению лечить» и 0,039 при анализе «safety, on-treatment») [12]. В дальнейшем при более детальном анализе с учетом различий по другим факторам риска, способным оказать влияние на прогноз, существенных различий в эффективности и безопасности ривароксабана и варфарина у больных с инсультом или транзиторной ишемической атакой в анамнезе и первичной профилактике этих осложнений не найдено (р для не случайности различий по влиянию на сумму случаев инсульта и тромбоэмболий не в сосуды центральной нервной системы составило 0,23 при анализе «по намерению лечить» и не было статистически значимым при анализе «safety, on-treatment») [18]. Однако и здесь в первичной профилактике отмечалась тенденция к большей эффективности ривароксабана в сравнении с варфарином, в то время как во вторичной они оказались фактически равны. В целом, если указанные различия в сравнительной эффективности ривароксабана и варфарина в первичной и вторичной профилактике кардиоэмболических осложнений при неклапанной ФП действительно существуют (а не появились из-за влияния случайности или неучтенных исходных различий между больными), это не противоречит суждению о как минимум равной эффективности двух изученных лекарственных средств. Кроме того, во вторичной профилактике инсульта сохраняются преимущества ривароксабана по безопасности, включая более низкий риск смертельных и внутричерепных кровотечений.

Больные с нарушенной функцией почек. В исследовании ROCKET AF больные с клиренсом креатинина 30–59 мл/мин вне зависимости от проводимого лечения имели более высокую частоту ишемических осложнений и кровотечений, чем при более высоком клиренсе креатинина [19]. Вместе с тем, результаты сопоставления эффективности и безопасности ривароксабана и варфарина у больных с нарушенной и относительно сохранной функцией почек оказались аналогичными и полностью воспроизводили результаты исследования в целом (включая меньшую частоту кровотечений в критический орган и смертельных кровотечений). Соответственно, очевидно, что уменьшение дозы ривароксабана у больных с выраженной почечной недостаточностью способствовало поддержанию безопасности лечения без потери его эффективности.

Больные с инфарктом миокарда в анамнезе. Поскольку потребность в использовании сочетания ацетилсалициловой кислоты и клопидогрела являлось критерием невключения в исследование ROCKET AF, очевидно, что речь не идет о больных, недавно перенесших острый коронарный синдром и/или имплантацию стента. В целом у больных с ИМ в анамнезе статистически значимых различий по частоте ИМ и случаев возникновения нестабильной стенокардии между группами ривароксабана и варфарина не было [12]. В дальнейшем был проведен более детальный анализ суммы случаев смерти от сердечно-сосудистых причин, ИМ и нестабильной стенокардии у больных с ИМ в анамнезе и без него [17]. В целом относительный риск совокупности указанных событий на ривароксабане оказался ниже на 14% (р=0,05) и существенных различий по их частоте при применении ривароксабана и варфарина у больных с ИМ в анамнезе и без него не отмечено. Тем не менее, представляется, тенденция к преимуществу ривароксабана реализовалась в основном за счет больных без ИМ в анамнезе, в то время как при перенесенном ранее ИМ можно говорить только о примерно равной эффективности ривароксабана и варфарина.

Результаты сопоставления безопасности ривароксабана и варфарина у больных с ИМ в анамнезе и без него воспроизводят результатам исследования в целом за исключением более высокого риска клинически значимых не крупных кровотечений на ривароксабане у больных с ИМ в анамнезе.

Часть больных в исследование ROCKET-AF принимала ацетилсалициловую кислоту (табл. 1). Однако это поскольку она использовалось примерно с равной частотой у получавших ривароксабан и варфарин, данная особенность не противоречит суждению о сопоставимом влиянии ривароксабана и варфарина на риск тромботических осложнений коронарного атеросклероза. Соответственно, у стабильных больных нет необходимости в одновременном использовании ацетилсалициловой кислоты, способной повысить частоту кровотечений.

Единственное крупное клиническое исследование новых пероральных антикоагулянтов при остром коронарном синдроме, давшее положительный результат, было выполнено с использованием очень низкой дозы ривароксабана, который применялся в добавление к монотерапии ацетилсалициловой кислотой или (в 92,1% случаев) ее сочетанию с клопидогрелом [20]. В этом многоцентровом рандомизированном двойном слепом плацебо-контролируемом клиническом испытании (ATLAS ACS-TIMI 51), включавшем 15526 человек, применение ривароксабана в дозе 2,5 мг 2 раза в сутки, начатое после стабилизации (в пределах первой недели после госпитализации, по окончании парентерального введения антикоагулянтов) и продолжавшееся вплоть до 31 (в среднем 13) мес, приводило к снижению риска суммы случаев смерти от сердечнососудистых причин, инфаркта миокарда и инсульта, а также сердечнососудистой и общей смертности. Это положительное влияние при соответствующем отборе больных перевешивало 3,36-кратное увеличение риска крупных кровотечений по критериям TIMI, не связанных с операцией коронарного шунтирования, и 2,83-кратное увеличение риска внутричерепных кровотечений. Кроме того, отмечалось существенное уменьшение риска тромбоза стента (на 35%; р=0,017) [20, 21]. Увеличение дозы ривароксабана до 5 мг 2 раза в сутки не приводила к росту клинической эффективности; при этом частота крупных и внутричерепных кровотечений росла еще в большей степени, а положительное влияние на смертность утрачивалось.

Очевидно, что доза ривароксабана, успешно использованная в исследовании ATLAS ACS-TIMI 51 (2,5 мг 2 раза в сутки), была в 3-4 раза ниже доз, изученных в профилактике инсульта и артериальных тромбоэмболических осложнений при ФП (15-20 мг 1 раз в сутки). Кроме того, больные с ФП, имевшие показания в антикоагулянтам, в это исследование не включались. Соответственно, в настоящее время нет сведений о том, способны ли столь низкие дозы ривароксабана обеспечить надлежащую защиту от кардиоэмболических осложнений при ФП. Попытка увеличения дозы до 5 мг 2 раза в сутки в добавление к сочетанию ацетилсалициловой кислоты и клопидогрела сопровождалось существенным ростом частоты крупных кровотечений, в значительной степени нивелировавших пользу подобного подхода. Очевидно, ожидаемая частота кровотечений при применении в подобной ситуации еще более высокой дозы ривароксабана, изученной при ФП, будет неприемлемо высокой. Поэтому использование ривароксабана после острого коронарного синдрома в дополнение к сочетанию ацетилсалициловой кислоты и клопидогрела предполагает отсутствие ФП. Сведения об эффективности и безопасности сочетания монотерапии ацетилсалициловой кислотой с дозой ривароксабана, изученной при ФП, в ранние сроки после острого коронарного синдрома или коронарного стентирования, также фактически отсутствуют.

Тем не менее, способность невысоких доз ривароксабана снижать частоту тромботических осложнений коронарного атеросклероза у больных, перенесших острый коронарный синдром, является еще одним свидетельством ожидаемой пользы от его применения при наличии коронарной болезни сердца. Достаточно важным представляется также указание на уменьшении риска тромбоза стента, отмеченное при добавлении ривароксабана к антиагрегантам, что дает ему дополнительное преимущество перед другими новыми пероральными антикоагулянтов в случаях, когда речь идет о больных, ранее подвергнутых коронарному стентированию.

Острый инфаркт миокарда на фоне использования ривароксабана. В исследовании ROCKET-AF у 22 больных на фоне развившегося острого ИМ выполнялась тромболитическая терапия (7 в группе ривароксабана, 15 в группе варфарина) [17]. Внутричерепных кровотечений в ближайшие 5 суток не отмечено. Чрескожное коронарное вмешательство в подобной ситуации было выполнено всего у 2 больных.

Кардиоверсия и катетерная аблация. В ходе исследования ROCKET AF у 285 больных была выполнена кардиоверсия, 79 подверглись катетерной аблации [22]. Частота инсульта или системных тромбоэмболий не в сосуды центральной нервной системы, а также смертность у данной категории больных в группах ривароксабана и варфарина существенно не различались. В итоге в рекомендациях Американских Коллегии кардиологов, Ассоциации сердца и Общества сердечного ритма, обновленных в 2014 году, впервые по соглашению экспертов у больных с длительностью ФП или трепетания предсердий ≥48 ч или неизвестной продолжительность аритмии предусмотрена возможность выполнения кардиоверсии на фоне использования ривароксабана ≥3 недель до и 4 недель после процедуры (класс рекомендации IIa, степень доказанности С) [23].

Другие особенности использования ривароксабана. Ривароксабан рекомендуют принимать вместе с пищей, поскольку в этом случаев его биодоступность увеличивается с 66 до более, чем 80%. У ривароксабана нет существенного взаимодействия с амиодароном, верапамилом и дилтиаземом [9].

Заключение

Таким образом, на сегодняшний день ривароксабан представляется адекватной заменой варфарину у больных с фибрилляцией предсердий без гемодинамически значимого митрального стеноза и протезов клапанов сердца, когда клиренс креатинина не ниже 30 мл/мин и нет других противопоказаний. По сравнению с варфарином при как минимум равной (а по некоторым свидетельствам – большей) эффективности в предупреждении кардиоэмболических осложнений ривароксабан характеризуется меньшей частотой внутричерепных и других кровотечений с необратимыми клиническими последствиями. Определенным ограничением к использованию ривароксабана может стать увеличение риска крупных желудочно-кишечных кровотечений, однако в типичном случае польза заметно преобладает. По сравнению с другими новыми пероральными антикоагулянтами ривароксабан изучен на больных с неклапанной фибрилляцией предсердий и наиболее высоким риском инсульта. Среди его особенностей, важных с практической точки зрения, – прием один раз в сутки, положительный опыт применения при коронарной болезни сердца, а также отсутствие влияния на частоту диспепсических расстройств и существенного взаимодействия с амиодароном, верапамилом и дилтиаземом.

Литература

1. You J.J., Singer D.E., Howard P.A. et al. Antithrombotic Therapy for Atrial Fibrillation. Antithrombotic Therapy and Prevention of Thrombosis, 9th ed: American College of Chest Physicians Evidence-Based Clinical Practice Guidelines. Chest. 2012; 141 (Suppl): e531S–e575S.
2. Guidelines for the management of atrial fibrillation.The Task Force for the Management of Atrial Fibrillation of the European Society of Cardiology (ESC). Eur Heart J. 2010; 31: 2369–2429.
3. 2012 focused update of the ESC Guidelines for the management of atrial fibrillation. An update of the 2010 ESC Guidelines for the management of atrial fibrillation. Developed with the special contribution of the European Heart Rhythm Association. Eur Heart J. 2012: doi:10.1093/eurheartj/ehs2.
4. Hart R.G., Benavente O., McBride R., Pearce L.A. Antithrombotic Therapy To Prevent Stroke in Patients with Atrial Fibrillation: A Meta-Analysis. Ann Intern Med. 1999; 131: 492–501.
5. Hart R.G., Pearce L.A., Aguilar M.I. Meta-analysis: Antithrombotic Therapy to Prevent Stroke in Patients Who Have Nonvalvular Atrial Fibrillation. Ann Intern Med. 2007; 146: 857–867.
6. Connolly S.J., Eikelboom J., Joyner C., et al., for the AVERROES Steering Committee and Investigators. Apixaban in patients with atrial fibrillation. N Engl J Med. 2011; 364: 806–817.
7. The ACTIVE Writing Group on behalf of the ACTIVE Investigators. Clopidogrel plus aspirin versus oral anticoagulation for atrial fibrillation in the Atrial fibrillation Clopidogrel Trial with Irbesartan for prevention of Vascular Events (ACTIVE W): a randomised controlled trial. Lancet. 2006; 367: 1903–1912.
8. Hohnloser S.H., Pajitnev D., Pogue J., et al., for the ACTIVE W Investigators. Incidence of Stroke in Paroxysmal Versus Sustained Atrial Fibrillation in Patients Taking Oral Anticoagulation or Combined Antiplatelet Therapy. An ACTIVE W Substudy. JACC. 2007; 50; 2156–2161.
9. Heidbuche H., Verhamme P., Alings M., et al. European Heart Rhythm Association Practical Guide on the use of new oral anticoagulants in patients with non-valvular atrial fibrillation. Europace. 2013; 15: 625–651.
10. Granger C.B., Alexander J.H., McMurray J.J., et al., for the ARISTOTLE Committees and Investigators. Apixaban versus warfarin in patients with atrial fibrillation. N Engl J Med. 2011; 365: 981–992.
11. Connolly S.J., Connolly S.J., Ezekowitz M.D., et al., for the RE-LY Steering Committee and Investigators. Dabigatran versus warfarin in patients with atrial fibrillation. N Engl J Med. 2009; 361: 1139–1351.
12. Patel M.R., Mahaffey K.W., Garg J., et al., for the ROCKET-AF Investigators. Rivaroxaban versus warfarin in nonvalvular atrial fibrillation. N Engl J Med. 2011; 365: 883–891.
13. Breithardt G., Baumgartner H., Berkowitz S.D., et al., for the ROCKET AF Steering Committee & Investigators. Characteristics and Outcomes of Patients with Atrial Fibrillation and Significant Valvular Lesions: Experience from the ROCKET AF Trial. JACC. 2013; 61 (supplement): E339.
14. Breithardt G., Berkowitz S.D., Baumgartner H., et al., for the ROCKET AF Steering Committee & Investigators. Outcomes of Patients with Atrial Fibrillation and Significant Valvular Lesions: Comparison of the Effects of Rivaroxaban and Warfarin in the ROCKET AT Trial. JACC. 2013; 61 (supplement): E339.
15. Patel M.R., Hellkamp A.S., Lokhnygina Y., et al. Outcomes of Discontinuing Rivaroxaban Compared With Warfarin in Patients With Nonvalvular Atrial Fibrillation. Analysis From the ROCKET AF Trial (Rivaroxaban Once-Daily, Oral, Direct Factor Xa Inhibition Compared With Vitamin K Antagonism for Prevention of Stroke and Embolism Trial in Atrial Fibrillation). JACC. 2013; 61: 651–658.
16. Nessel C., Mahaffey K., Piccini J., et al. Incidence and Outcomes of Gastrointestinal Hemorrhage in Patients With Atrial Fibrillation Treated With Rivaroxaban or Warfarin: Results From the ROCKET AF TrialFree To View. CHEST. 2012; 142 (meeting abstracts): 84A–84A.
17. Mahaffey K.W, Stevens S.R., White H.D. et al, for the ROCKET AF Investigators. Ischaemic cardiac outcomes in patients with atrial fibrillation treated with vitamin K antagonism or factor Xa inhibition: results from the ROCKET AF trial. Eur Heart J. 2014; 35: 233–241.
18. Hankey G.J., Patel M.R, Stevens S.R, et al., for the ROCKET AF Steering Committee and Investigators. Rivaroxaban compared with warfarin in patients with atrial fibrillation and previous stroke or transient ischaemic attack: a subgroup analysis of ROCKET AF. Lancet Neurol. 2012; 11: 315–322.
19. Fox K.A.A., Piccini J.P., Wojdyla D., et al. Prevention of stroke and systemic embolism with rivaroxaban compared with warfarin in patients with non-valvular atrial fibrillation and moderate renal impairment. Eur Heart J. 2011; doi:10.1093/eurheartj/ehr342.
20. Mega J.L., Braunwald E., Mohanavelu S., et al., on behalf of the ATLAS ACS-TIMI 46 study group. Rivaroxaban versus placebo in patients with acute coronary syndromes (ATLAS ACS-TIMI 46): a randomised, double-blind, phase II trial. Lancet. 2009; 374: 29–38.
21. Gibson C.M., Chakrabarti A.K., Mega J., et al., for the ATLAS ACS 2-TIMI 51 Investigators. Reduction of Stent Thrombosis in Patients with Acute Coronary Syndrome Treated with Rivaroxaban in ATLAS ACS 2-TIMI 51. JACC. 2013: DOI: 10.1016/j.jacc.2013.03.041.
22. Piccini J.P., Stevens S.R., Lokhnygina Y. et al., for the ROCKET AF Steering Committee & Investigators. Outcomes Following Cardioversion and Atrial Fibrillation Ablation in Patients Treated with Rivaroxaban and Warfarin in the ROCKET AF Trial. JACC. 2013; doi:10.1016/j.jacc.2013.02.025.
23. 2014 AHA/ACC/HRS Guideline for the Management of Patients With Atrial Fibrillation. A Report of the American College of Cardiology/American Heart Association Task Force on Practice Guidelines and the Heart Rhythm Society. JACC. 2014; http://dx.doi.org/10.1016/j.jacc.2014.03.022.

Категория : Статьи
Tags : cardioembolic event, non-valvular atrial fibrillation, prevention, rivaroxaban, stroke, инсульт, кардиоэмболия, неклапанная фибрилляция предсердий, профилактика, ривароксабан

Клинический случай: лечение больного с ишемической болезнью сердца

Номер журнала: октябрь 2014  

А.Г. Овчинников, С.В. Гаврюшина, М.В. Ожерельева

Научно-диспансерный отдел Института клинической кардиологии им. А.Л.Мясникова
Российский кардиологический научно-производственный комплекс Минздрава РФ, Москва

Данный клинический случай посвящен лечению одной из самых частых проблем кардиологии – стабильной стенокардии напряжения и месту зофеноприла в лечении данной патологии.
Ключевые слова: стабильная стенокардия, зофеноприл, лечение.

Сведения об авторе:
Овчинников Артем Германович – д.м.н., РННПК МЗ РФ, Москва

Case Report: Treatment of Coronary Artery Disease

A.G. Ovchinnikov, S.V. Gavryushina, M.V. Ozherel’eva

Science and Dispensary Department of A.L.Myasnikov Institute for Clinical Cardiology, Russian Cardiology Science and Production Complex, Moscow

The case presented is devoted to the treatment of one of the most spread cardiac pathology – coronary artery disease (CAD) and to the usage of zofenopril in patients with CAD.
Keywords: stable angina, zofenopril, treatment.

===

Данный клинический случай посвящен лечению одной из самых частых проблем кардиологии ― стабильной стенокардии напряжения. В сентябре прошлого года в Научно-диспансерный отдел Института клинической кардиологии им. А.Л.Мясникова обратился больной С., 64 лет, по профессии инженер. Выяснилось, что он на протяжении 30 лет выкуривал по 1 пачке сигарет в день. Больной предъявлял жалобы на приступы сжимающих болей за грудиной с иррадиацией в левую руку, возникавшие при умеренной физической нагрузке, особенно при подъеме по лестнице и ходьбе в быстром темпе, продолжительностью менее 5 мин, проходившие в покое или после приема нитроглицерина (в течение 1–2 мин); возникавшие 1–2 раза в неделю. Также больной жаловался на повышение артериального давления (до 180/100 мм рт. ст.) и перебои в работе сердца (по типу «замирания»).

Все это очень походило на «классическую» стенокардию напряжения. Обычно выделяют 3 вида болевых ощущений в грудной клетке: типичную стенокардию, нетипичную стенокардию и неангинальная боль. О типичной стенокардии говорят, когда имеются три основных критерия: 1) типичный дискомфорт за грудиной, 2) возникающий при нагрузке или эмоциональном стрессе и 3) проходящий в покое или после приема нитратов в течение нескольких минут. При нетипичной стенокардии присутствуют 2 из 3 критериев; при неангинальной боли критериев нет или есть лишь один критерий. Таким образом, наш больной, скорее всего, имел типичную стенокардию.

Из анамнеза заболевания известно, что с начала 2000-х г.г. больного беспокоили подъемы артериального давления (АД) до 180/100 мм рт. ст.; однако регулярно начал принимать гипотензивную терапию в виде ингибитора ангиотензин-превращающего фермента (АПФ) эналаприла 20 мг и b-адреноблокатора атенолола 50 мг лишь спустя 7 лет. Несколько лет назад стал отмечать болевые ощущения в сердце, по поводу которых и обратился к нам в Научно-диспансерный отдел.

При клиническом осмотре помимо акцента II тона над аортой, повышения АД (150/95 мм рт. ст.) и начального ожирения (индекс массы тела – 31 кг/м2) ничего примечательного не выявлено. На ЭКГ в покое не было отмечено никаких патологических отклонений, что не является чем-то неожиданным у больных со стабильной стенокардией (рис. 1). Так, в покое у каждого второго больного со стабильной ишемической болезнью сердца (ИБС) регистрируется абсолютно нормальная ЭКГ, причем даже у лиц с тяжелым поражением коронарных артерий. Рентгенография органов грудной клетки у больных со стенокардией напряжения также обычно не имеет каких-либо особенностей, особенно при нормальной ЭКГ (рис. 2). В анализах крови обращало на себя внимание повышение уровня общего холестерина (6,6 ммоль/л) и холестерина липопротеидов низкой плотности (3,4 ммоль/л). При эхокардиографии выявлены нормальная насосная функция левого желудочка, уплотнение аорты и незначительная диастолическая дисфункция (по типу замедленного расслабления) ― изменения, весьма характерные для больных со стабильной стенокардией. При суточном мониторинге ЭКГ зарегистрировано больше 1 тыс желудочковых и несколько одиночных наджелудочковых экстрасистол. Хотя динамики сегмента ST не отмечалось, стоит отметить, что за время мониторинга частота сердечных сокращений (ЧСС) поднималась всего лишь до 110 уд/мин, что, возможно, было ниже порога возникновения ишемии у нашего больного. При проведении суточного мониторинга АД у больного отмечалось стабильное повышение АД на протяжении всех суток (рис. 3), в том числе в ночные и утренние часы, что говорит о недостаточной гипотензивной терапии.

Итак, наш больной жаловался на боли в сердце, очень похожие на стенокардию напряжения и несколько факторов риска ИБС: гиперхолестеринемию, артериальную гипертонию, курение, наличие избыточной массы тела. Скорее всего, он действительно имел ИБС, но как это подтвердить и стоит ли это вообще подтверждать при достаточно типичной клинической картине? Сейчас в Европе в таких ситуациях используют пошаговый подход [1]. В начале оценивают вероятность заболевания до проведения нагрузочного теста. Затем у больных с промежуточной вероятностью заболевания для подтверждения диагноза стабильной стенокардии проводят нагрузочный тест. И, наконец, после подтверждения диагноза стабильной стенокардии назначается медикаментозная терапия и осуществляется стратификация риска с целью отбора лиц для реваскуляризации миокарда.

На основании пола, возраста и характера болевых ощущений у каждого больного можно рассчитать претестовую вероятность ИБС (рис. 4). Если вероятность заболевания меньше 15%, то дальнейшее обследование не требуется, и диагноз ИБС можно исключить. Если вероятность заболевания превышает 85%, то диагноз стабильной ИБС может считаться установленным, требуется лишь стратификация риска. Во всех же остальных случаях показано проведение нагрузочного теста, в том числе и нашему больному с претестовой вероятностью в 84%. Тестом выбора для диагностики ИБС является нагрузочная проба с ЭКГ, естественно, при отсутствии противопоказаний и изменений сегмента ST в покое. Стресс-эхокардиография также может использоваться как тест выбора для диагностики ИБС при наличии должного опыта. Мы выполнили тредмил-тест нашему больному, во время которого возник типичный приступ стенокардии, и при частоте сердечных сокращений в 126 уд/мин появилась депрессия ST до 2 мм в боковых грудных отведениях, что и подтвердило наличие у него ИБС (рис. 5).

Таким образом, на основании проведенного обследования больному был выставлен следующий диагноз: ИБС: стенокардия напряжения II функционального класса, нарушения ритма сердца: желудочковая экстрасистолия. Атеросклероз аорты, коронарных артерий. Гипертоническая болезнь II ст., риск 4. Ожирение I ст.

Теперь рассмотрим лечение нашего больного. На сегодняшний день выбор лечения при стабильной стенокардии зависит от риска смерти и сердечно-сосудистых осложнений (рис. 6) [1]. При проведении тредмил-теста этот риск рассчитывают с помощью индекса Университета Дьюка. Формула расчета выглядит так:

(Время выполнения пробы, мин) – (5 × макс. отклонение ST, мм) – (4 × индекс стенокардии).

Индекс стенокардии равен 0, если стенокардии не было; 1 – если стенокардия была, но не потребовала прекращения пробы и 2 – если проба была остановлена из-за стенокардии. Если индекс превышает +5, то риск смерти низкий и меньше 1% в год; если индекс от -11 до +4, то риск смерти средний и составляет от 1 до 3% в год; если индекс меньше -11, то риск смерти высокий и превышает 3% в год. У нашего больного он равнялся -6 (8 мин – 5 × 2 мм – 4 × 1 = -6), что соответствует среднему риску. Риск можно рассчитать и по данным стресс-эхокардиографии, где о высоком риске будет говорить появление ≥3 сегментов нарушенной локальной сократимости, а также по данным ангиографии: в этом случае о высоком риске будет говорить трехсосудистое поражение, поражение ствола левой коронарной артерии или проксимального участка передней нисходящей артерии.

Теперь коснемся очень важного вопроса: что же лучше для больных со стабильной стенокардией: медикаментозная терапия или реваскуляризация миокарда? Как мы уже рассмотрели, у больных со средним и низким риском всегда следует начинать с медикаментозной терапии. И этому есть объяснение. Дело в том, что прогноз на медикаментозной терапии зависит от тяжести коронарного поражения: числа пораженных сосудов и наличия поражения и его тяжести в проксимальном участке передней нисходящей артерии [2]. При большом поражении риск смерти на медикаментозной терапии недопустимо высок, и здесь уместна реваскуляризация миокарда. Во всех же остальных случаях риск достаточно низкий, и здесь оправдана медикаментозная терапия. В целом же у больных с ишемией миокарда и значимым поражением коронарных артерий медикаментозная терапия столь же эффективна, что и реваскуляризация миокарда (испытание COURAGE) [3].

Как уже было сказано, согласно рекомендациям Европейского кардиологического общества, выбор лечения больных со стабильной ИБС зависит от риска смерти [1]. При низком риске назначают медикаментозную терапию, при среднем – начинают с терапии, а у ряда больных с сопутствующими заболеваниями и в зависимости от предпочтений больного выполняют коронарографию. При высоком риске выполняют коронарографию с последующей реваскуляризацией миокарда. У больных с низким и средним риском к коронарографии прибегают лишь тогда, когда ни начальная терапия, ни ее усиление не привели к уменьшению симптомов (рис. 6). Поскольку наш больной имел средний риск смерти (индекс Университета Дьюка – 6), мы начали с медикаментозной терапии.

Выделяют 5 основных принципов лечения стабильной стенокардии:

  • выявление и лечение заболеваний, которые могут провоцировать возникновение стенокардии и ишемии миокарда;
  • устранение факторов риска;
  • медикаментозные и немедикаментозные меры по вторичной профилактике (прежде всего, изменение образа жизни);
  • антиангинальная терапия;
  • реваскуляризация миокарда.

Существует ряд заболеваний, которые могут провоцировать возникновение стенокардии и ишемии миокарда: анемия; избыточная масса тела; гипертиреоз; лихорадка; инфекции; тахикардия; употребление кокаина. Соответственно, следует принять меры к их устранению. Поскольку наш больной имел избыточную массу тела (индекс массы тела – 31 кг/м2), ему были даны соответствующие рекомендации по диете и двигательной активности.

Что касается устранения факторов риска, то это, прежде всего, лечение АГ; отказ от курения; лечение дислипидемии; физические нагрузки; борьба с ожирением; лечение сахарного диабета. И практически все это есть у нашего больного (за исключением сахарного диабета).

Одним из самых эффективных и мощных способов уменьшить риск у больных с ИБС является отказ от курения, который приводит к чуть ли не большему снижению смертности, чем прием аспирина и статинов – основы лечения ИБС [4]. Большое значение имеют и физические нагрузки. Так, в свое время было показано, что регулярные нагрузки в сочетании с медикаментозной терапией у больных с ИБС улучшают прогноз по сравнению с реваскуляризацией миокарда [5]. Больных со стабильной стенокардией следует нагружать до 70–80% от ЧСС, при которой возникает ишемия. Тренировка должна продолжаться не менее 20 мин; частота тренировок – не реже 3 раз в неделю. Наш больной был инструктирован о должной физической активности и ему были даны настоятельные рекомендации бросить курить.

У всех больных со стабильной стенокардией следует стремиться к достижению целевого уровня показателей липидного обмена, прежде всего холестерина ЛПНП, который в идеале должен быть ниже 1,8 ммоль/л (при невозможности достичь целевого уровня – менее 50% от исходного) [1]. Поскольку наш больной имел гиперхолестеринемию, к терапии был добавлен аторвастатин 20 мг/сут. Также с целью вторичной профилактики сердечно-сосудистых осложнений был назначен аспирин 100 мг/сут.

Поскольку у нашего больного отмечалась стенокардия напряжения, встал вопрос о назначении антиангинальной терапии. К антиангинальной терапии относят нитраты, b-адреноблокаторы, антагонисты кальция, ранолазин, ивабрадин, триметазидин. При прочих равных условиях начинать лечение следует с b-адреноблокатора или недигидропиридинового антагониста кальция; при низкой ЧСС или непереносимости/противопоказании b-адреноблокаторов целесообразно рассмотреть назначение дигидропиридиного антагониста кальция (рис. 7) [1]. При тяжелой стенокардии эффективно сочетание b-адреноблокатора и дигидропиридиного антагониста кальция. При отсутствии должного эффекта от начальной терапии добавляют препараты второй линии. И лишь при неэффективности и этой меры следует направлять больного на коронарографию для последующей реваскуляризации миокарда.

Существуют клинические ситуации, при которых β-адреноблокаторы особенно эффективны у больных со стабильной стенокардией: четкая связь ангинозных болей с физической нагрузкой; сопутствующая артериальная гипертония; над- и желудочковые нарушения ритма сердца, инфаркт миокарда в анамнезе; систолическая дисфункция левого желудочка; незначительные/умеренные симптомы сердечной недостаточности (II–III функционального класса); выраженное беспокойство. Поскольку у нашего больного имелись некоторые из них (связь ангинозных болей с нагрузкой; артериальная гипертония, желудочковая экстрасистолия), в качестве антиангинальной терапии мы продолжили терапию b-адреноблокаторами, заменив при этом один препарат на другой: вместо атенолола 50 мг/сут был назначен небиволол 10 мг/сут.

Подобная замена была продиктована следующими обстоятельствами. Во-первых, из всех b-адреноблокаторов именно небиволол обладает самой высокой кардиоселективностью среди подавляющего числа бета-блокаторов [6], что имеет принципиальное значение для коронарного кровотока, который при блокаде b2-рецепторов может уменьшаться. Естественно, в этой связи преимущество будут иметь b-адреноблокаторы с самой высокой кардиоселективностью, что минимизирует суживающие влияние b-адреноблокаторов на коронарный кровоток. Во-вторых, небиволол восстанавливает зависимую от оксида азота функцию эндотелия, что имеет принципиальное значение именно в условиях ИБС (подробнее см. ниже) [7].

Одним из важнейших аспектов терапии больных со стабильной стенокардией является нормализация АД. Напомним, что для больных с ИБС артериальное давление должно быть ниже 140/90 мм рт. ст. на приеме у врача и ниже 135/85 мм рт. ст. в домашних условиях. Большинство больных с ИБС (в том числе и наш больной) имеют артериальную гипертонию, и здесь очень эффективны именно ингибиторы АПФ. Как известно, ингибиторы АПФ широко применяются в качестве антигипертензивных средств. Они снижают АД почти при всех формах артериальной гипертонии, за исключением первичного гиперальдостеронизма. Монотерапия ингибиторами АПФ нормализует АД примерно у 50% больных с легкой и умеренной артериальной гипертонией. У 90% больных с легкой и умеренной артериальной гипертонией удается снизить АД, сочетая ингибиторы АПФ с антагонистами кальция, β-адреноблокаторами или диуретиками.

Целью гипотензивной терапии является не только снижение АД, но и уменьшение риска сердечно-сосудистых осложнений. Показано, что эти препараты улучшают функцию эндотелия у больных с ИБС, а также снижают риск сердечно-сосудистых осложнений в большей степени, чем антагонисты кальция, диуретики и b-адреноблокаторы. Как известно, нарушение функции эндотелия ― одно из ключевых звеньев патогенеза сердечно-сосудистых осложнений, и положительные эффекты ингибиторов АПФ во многом связаны именно с их способностью улучшать функцию эндотелия.

Результаты многочисленных экспериментальных исследований свидетельствуют о способности ингибиторов АПФ предотвращать процессы структурной перестройки сосудов и замедлять развитие атеросклероза. В основе позитивного влияния ингибиторов АПФ на сосудистое ремоделирование лежит их способность улучшать функцию сосудистого эндотелия, главным образом, через нормализацию метаболизма брадикинина и соответствующего увеличения выработки клетками эндотелия оксида азота [8]. Способность ингибиторов АПФ восстанавливать эндотелиальную функцию была неоднократно подтверждена как экспериментально [9, 10], так и клинически. Предположение о благотворном влиянии ингибиторов АПФ на сосуды было высказано на основании данных исследований SOLVD и SAVE, в которых ингибиторы АПФ не только снижали риск развития сердечной недостаточности у постинфарктных больных и улучшали их прогноз, но и снижали риск сосудистых осложнений, например повторного инфаркта [11, 12]. Очевидно, что помимо гемодинамической разгрузки сердца и предотвращения постинфарктного ремоделирования ингибиторы АПФ оказывали позитивное влияние и на структуру и функцию сосудов. В последующем концепция о защитном сосудистом действии ингибиторов АПФ была подтверждена в известных исследованиях HOPE с рамиприлом и EUROPA с периндоприлом [13, 14]. В этих исследованиях прием ингибиторов АПФ у больных с высоким сердечно-сосудистым риском сопровождался достоверным снижением риска развития сердечно-сосудистых осложнений, в том числе и инфаркта миокарда — осложнения, напрямую связанного с прогрессированием атеросклеротического процесса. Однако исследование PEACE, в котором больные со стабильной ИБС принимали трандолаприл 4 мг/сут или плацебо, не подтвердило результаты исследований HOPE и EUROPA [15]. В испытании PEACE в группе приема трандолаприла отмечалось недостоверное снижение риска сердечно-сосудистых осложнений всего на 7%. Кстати, в этом испытании трандолаприл все же уменьшал общую смертность у больных с дисфункцией почек, что говорит в пользу того, что ИАПФ тем эффективнее, тем выше исходный риск сердечно-сосудистых осложнений. Метаанализ этих трех основных испытаний по профилактическому приему ингибиторов АПФ показал относительное снижение риска смерти из-за сердечно-сосудистых осложнений, инфаркта миокарда и инсульта на 18% (р<0,0001) [16].

Результаты испытаний HOPE и EUROPA во многом способствовали смещению акцента в сторону назначения ингибиторов АПФ, начиная с самых ранних стадий атеросклеротического процесса. Помимо способности улучшать функцию эндотелия, к другим потенциальным положительным эффектам ИАПФ у больных с высоким риском сердечно-сосудистых осложнений относятся реверсия гипертрофии левого желудочка и сосудистой стенки, торможение процессов атеросклероза, уменьшение риска разрыва бляшки, снижение потребности миокарда в кислороде (за счет гемодинамической разгрузки сердца, снижения активности симпатоадреналовой системы) и улучшение коронарного кровотока (через нормализацию вазомоторной функции эндотелия коронарных артерий). В целом большинство экспертов указывают на необходимость назначения ингибиторов АПФ всем больным с сосудистыми заболеваниями, естественно, в дополнение к другим высоко эффективным профилактическим мерам, таким как контроль АД, прием антитромбоцитарных препаратов, b-адреноблокаторов и статинов.

Напомним, что до обращения к нам больной принимал эналаприл 20 мг/сут, что не обеспечивало должного гипотензивного эффекта (рис. 8). Поэтому препарат были заменен на зофеноприл 30 мг/сут. Почему была сделана именно такая замена? Дело в том, что среди основных причин развития эндотелиальной дисфункции большое значение имеет повреждающее действие свободных радикалов. Установлено, что прогрессирование атеросклероза сопряжено с интенсификацией процессов свободнорадикального окисления. Окислительный стресс является универсальным механизмом, посредством которого реализуется патологическое воздействие атерогенных факторов риска на функцию эндотелия, главным образом через снижение активности синтазы оксида азота и ускорение деградации оксида азота.17 Считается, что ингибиторы АПФ обладают антиоксидантными свойствами, прежде всего препараты, содержащие сульфгидрильную группу (капоприл, зофеноприл). Именно сульфгидрильная группа придает ингибиторам АПФ антиоксидантные свойства. В ряде экспериментальных исследований было показано, что зофеноприл, в отличие от ингибиторов АПФ, не содержащих SH-группу, уменьшает окислительный стресс и тем самым способствует нормализации структуры и функции сосудистой стенки [18]. В основе антиоксидантных свойств ингибиторов АПФ, содержащих сульфгидрильную группу, лежит их способность повышать активность оксида азота (через подавление процессов свободнорадикального окисления), что способствует восстановлению функции эндотелия и торможению атеросклеротического процесса [19].

Подобный уникальный молекулярный эффект в конечном счете приводит к улучшению прогноза больных с ИБС, как это было показано в исследовании SMILE, где прием зофеноприла у больных с передним инфарктом миокарда улучшал как ранний (через 6 недель с момента инфаркта), так и отсроченный (через 1 год) прогнозы [20]. Согласно мнению авторов исследования, подобное положительное влияние зофеноприла на прогноз постинфарктных больных может быть связано как с уменьшением зоны некроза, так и с защитным действием препарата на эндотелий коронарных сосудов с последующим улучшением коронарного кровотока.

В свое время мы сопоставили эффекты двух ингибиторов АПФ зофеноприла и периндоприла у больных со стабильной стенокардией и артериальной гипертонией [21]. Лишь прием зофеноприла сопровождался повышением индекса окислительной устойчивости ЛПНП, что свидетельствовало об уменьшении окислительного стресса, и это самым благоприятным образом сказывалось на эндотелийзависимой вазодилатации, что сопровождалось улучшением вазодилатирующих свойств сосудистого эндотелия (достоверным увеличением потокозависимой дилатации плечевой артерии) (см. рис. 8).

В реализации сосудистых эффектов зофеноприла определенное значение может иметь и его высокий уровень липофильности. Данное свойство позволяет соединению проникать в клетки и подавлять активность тканевых ренин-ангиотензиновых систем. Кроме того, в отличие от большинства ингибиторов АПФ, зофеноприл сохраняет свою эффективность при сочетании с аспирином, что очень важно именно у больных с ИБС, поскольку практически все они должны принимать аспирин, а большинство из них ― и ингибитор АПФ. Нельзя не отметить и тот факт, что среди подавляющего большинства ингибиторов АПФ зофеноприл реже других вызывает кашель ―нежелательный эффект, который, как известно, является одной из самых частых причин отмены ингибиторов АПФ. Все это делает зофеноприл весьма привлекательным препаратом для вторичной профилактики ИБС.

Вернемся к нашему больному. Повторный визит состоялся через 3 мес. Больной в точности выполнил данные ему рекомендации: бросил курить, в полном объеме соблюдает рекомендации по терапии, физическим нагрузкам, диете, сбросил лишнюю массу тела. На фоне медикаментозной терапии ангинозные приступы ангинозные приступы почти не беспокоят (не чаще одного раза в месяц), не требуют приема нитроглицерина и возникают при большей физической нагрузке, чем раньше. Повышение АД и перебои в работе сердца также перестали беспокоить. Однако у нашего больного оставалась проблема с показателями липидного обмена (общий холестерин снизился с 6,6 до 5,4 ммоль/л, а холестерин ЛПНП ― с 3,4 до 2,6 ммоль/л), поэтому доза аторвастатина была увеличена с 20 до 40 мг/сут.

Таким образом, предложенная терапия «обеспечила» должный антиангинальный эффект. Скорее всего, это было связано с назначением b-адреноблокатора небиволола. Однако нельзя сбрасывать со счетов и влияние зофеноприла. По крайней мере, в испытании SMILE-3 зофеноприл улучшал течение ИБС, что проявлялось в виде уменьшения эпизодов депрессии ST при суточном мониторинге ЭКГ и проведении нагрузочного теста, а также потребности в реваскуляризации миокарда у постинфарктных больных с сохранной фракцией выброса левого желудочка [22]. Следует подчеркнуть, что ИАПФ не являются прямыми антиангинальными средствами: они оказывают лишь опосредованное антиишемическое влияние посредством снижения постнагрузки и активации симпатоадреналовой системы и тем самым потребности миокарда в кислороде, а также за счет улучшения функции эндотелия.

При суточном мониторинге АД у нашего больного отмечалась нормализация АД на протяжении целых суток (см. рис. 3), что говорит о достаточной гипотензивной эффективности предложенной терапии. И это не удивительно, поскольку зофеноприл характеризуется одним из самых высоких среди всех ингибиторов АПФ соотношением минимальной концентрации препарата в крови (спустя 24 ч после приема) к максимальной,23 что делает возможным эффективный контроль АД на протяжении целых суток.

При очередном визите спустя следующие 3 мес ангинозные приступы больного почти не беспокоят; показатели же липидного обмена снизились до целевого уровня (общий холестерин до 4,0 ммоль/л, холестерин ЛПНП – до 1,8 ммоль/л). Больной продолжает прием небиволола 5 мг, зофеноприла 30 мг, аторвастатина 20 мг, аспирина 100 мг.

Заключение

Таким образом, на данном клиническом примере мы показали современные аспекты диагностики и лечения стабильной стенокардии напряжения. В заключении еще раз перечислим опорные моменты ведения таких больных:

1. Для диагностики стабильной ИБС следует использовать пошаговый подход.
2. Выбор лечения при стабильной стенокардии зависит от риска смерти и сердечно-сосудистых осложнений.
3. У больных с низким и средним риском всегда следует начинать с медикаментозной терапии.
4. Всем больным с сосудистыми заболеваниями и артериальной гипертонией показаны ингибиторы АПФ в дополнение к другим профилактическим мерам (антитромбоцитарным препаратам, b-блокаторам, статинам), при этом определенные преимущества имеет препарат зофеноприл благодаря своим уникальным антиоксидатным свойствам.

Литература

1. 2013 ESC guidelines on the management of stable coronary artery disease. Eur Heart J. 2013; 34: 2949–3003.
2. Califf R., Armstrong P., Carver J. et al. Task Force 5: Stratification of patients into high-, medium-, and low-risk subgroups for purposes of risk factor management. J Am Coll Cardiol. 1996; 27: 964.
3. Boden W., O’Rourke R., Teo K. et al. Optimal medical therapy with or without PCI for stable coronary disease. N Engl J Med. 2007; 356: 1503.
4. Critchley J., Capewell S. Mortality risk reduction associated with smoking cessation in patients with coronary heart disease: a systematic review. JAMA. 2003; 290: 86–97.
5. Hambrecht R., Walther C., Möbius-Winkler S. et al. Percutaneous coronary angioplasty compared with exercise training in patients with stable coronary artery disease: a randomized trial. Circulation. 2004; 109: 1371–8.
6. Brixius K., Bundkirchen A., Bölck B. et al. Nebivolol, bucindolol, metoprolol and carvedilol are devoid of intrinsic sympathomimetic activity in human myocardium. Br J Pharmacol. 2001; 133: 1330–8.
7. Tzemos N., Lim P., MacDonald T. Nebivolol reverses endothelial dysfunction in essential hypertension: a randomized, double-blind, crossover study. Circulation. 2001; 104: 511–4.
8. Linz W., Wiemer G., Gohlke P. et al. Contribution of kinins to the cardiovascular actions of angiotensin-converting enzyme inhibitors. Pharmacol Rev. 1995; 47: 25–49.
9. Rolland P., Souchet T, Friggi A., et al. Aorta viscoelasticity and arterial histopathology of atherosclerotic pigs treated by angiotensin converting enzyme inhibition. J Hypertens. 1991; 9: S178–9.
10. Buikema H., Monnink S., Tio R. et al. Comparison of zofenopril and lisinopril to study the role of the sulfhydryl-group in improvement of endothelial dysfunction with ACE-inhibitors in experimental heart failure. Br J Pharmacol. 2000; 130: 1999–2007.
11. SOLVD Investigators. Effect of enalapril on mortality and the development of heart failure in asymptomatic patients with reduced left ventricular ejection fraction. N Engl J Med. 1992; 327: 685–91.
12. SAVE Study. Effect of captopril on mortality in patients with left ve ntricular dysfunction after myocardial infarction. Results of the Survival and Ventricular Enlargement trial. N Engl J Med. 1992; 327: 669–77.
13. HOPE Investigators. Effects of an angiotensin-converting enzyme inhibitor, ramipril, on cardiovascular events in high-risk patients. N Engl J Med. 2000; 342: 145–153.
14. Fox K. European Trial On Reduction of Cardiac Events with Perindopril in Stable Coronary Artery Disease Investigators: efficacy of perindopril in reduction of cardiovascular events among patients with stable coronary artery disease: Randomized, double-blind, placebo-controlled, multicentre trial (the EUROPA Study). Lancet. 2003; 362: 782–8.
15. PEACE Trial Investigators. Angiotensin-converting-enzyme inhibition in stable coronary artery disease. N Engl J Med. 2004; 351: 2058–68.
16. Dagenais G., et al. Angiotensin-converting-enzyme inhibitors in stable vascular disease without left ventricular systolic dysfunction or heart failure. a combined analysis of three trials Lancet. 2006; 368: 581–8.
17. Napoli C., Ignaro L. Nitric oxide and atherosclerosis. Nitric Oxide. 2001; 5: 88–97.
18. Scribner A., Loscalzo J., Napoli C. The effect of angiotensin-converting enzyme inhibition on endothelial function and oxidant stress. Eur J Pharmacol. 2003; 482: 95–9.
19. Chopra M., Beswick H., Clapperton M. et al. Antioxidant effects of angiotensin converting enzyme (ACE) inhibitors: free radical and oxidant scavenging are sulfhydryl dependent, but lipid peroxidation is inhibited by both sulfhydryl- and nonsulfhydryl-containg ACE inhibitors. J Cardiovasc Pharmacol. 1992; 19: 330–40.
20. Borghi C., Ambrosioni E., Magnani B. Effects of the early administration of zofenopril on onset and progression of congestive heart failure in patients with anterior wall acute myocardial infarction. The SMILE Study Investigators. Survival of Myocardial Infarction Long-term Evaluation. Am J Cardiol. 1996; 78: 317–22.
21. Агеев Ф.Т., Овчинников А.Г., Плисюк А.Г. и др. Зофеноприл в терапии больных с артериальной гипертонией и стабильной ишемической болезнью сердца: влияние на окислительный стресс и поток-зависимую вазодилатацию. Кардиовскулярная терапия и профилактика. 2011; 10: 15–21.
22. Borghi C., Ambrosioni E., Survival of Myocardial Infarction Long-term Evaluation Study Group. Effects of zofenopril on myocardial ischemia in post-myocardial infarction patients with preserved left ventricular function: the Survival of Myocardial Infarction Long-term Evaluation (SMILE)-ISCHEMIA study. Am Heart J. 2007; 153:e7–14.
23. Zannad F., Vaur L., Dutrey-Dupagne C. et al. Assessment of drug efficacy using home self-blood pressure measurement: the SMART study. Self Measurement for the Assessment of the Response to Trandolapril. J Hum Hypertens. 1996; 10: 341–7.

Категория : Статьи
Tags : stable angina, treatment, zofenopril, зофеноприл, лечение, стабильная стенокардия

Тромболитическая терапия тенектеплазой при остром коронарном синдроме в условиях реализации сосудистой программы

Номер журнала: октябрь 2014  

Д.А. Затейщиков

Городская клиническая больница №51, Москва
Учебно-научный медицинский центр Управления Делами Президента РФ, Москва
Федеральный научно-клинический центр специализированных видов клинической помощи и медицинских технологий России, Москва

В статье обсуждаются проблемы тромболитической терапии пациентов при остром коронарном синдроме; особое внимание уделяется проблемы догоспитальной помощи больным с ОКС. Приводятся данные, свидетельствующие об эффективности тенектеплазы в качестве средства тромболизиса на догоспитальном этапе.
Ключевые слова: ОКС, тенектеплаза, лечение, догоспитальный этап.

Сведения об авторе:
Затейщиков Дмитрий Александрович – д.м.н., профессор, руководитель сердечно-сосудистого центра (первичного сосудистого отделения) ГБУЗ ГКБ №51 ДЗ г. Москвы, ФГБУ «Учебно-научный медицинский центр» УД Президента РФ, ФГБУ «Федеральный научно-клинический центр специализированных видов клинической помощи и медицинских технологий» ФМБА России

Thrombolysis by Tenecteplase in Acute Coronary Syndrome at the Conditions of the Vascular Program Realization

D.A. Zateyshchikov

City Clinical Hospital №51, Moscow
Educational and Science Medicine Center, Presidential Property Management Department of Russia, Moscow
Federal Science and Clinical Center for Specialized Types of Clinical Care and Medical Technologies, Moscow

The article discusses problems of Thrombolysis in patients with acute coronary syndrome (ACS); special attention is paid for pre-hospital intensive care in case of ACS. It presents data on effectiveness of tenecteplase as thrombolytic agent at pre-hospital stage of intensive care.
Keywords: ACS, tenecteplase, treatment, pre-hospital stage.

===

Реперфузионная терапия у больных острым коронарным синдромом, сопровождающимся стойкой элевацией сегмента ST на электрокардиограмме достоверно улучшает выживаемость этой категории больных. В Европейских рекомендациях 2012 г. тромболитическая терапия оставила за собой место у больных, которым проведение чрескожного коронарного вмешательства (ЧКВ) невозможно в течение 120 мин от момента первого контакта с медперсоналом (90 мин в первые 3 ч заболевания) [1].

С момента, публикации первых результатов исследования ISIS2 (Second International Study of Infarct Survival), неопровержимо показавшего достоверное улучшение выживаемости больных инфарктом миокарда при проведении им тромболизиса, прошло более 35 лет [2]. Было обнаружено, что тромболизис стрептокиназой, проведенный в первые 6 ч заболевания спасает 30 жизней на 1000 леченных. Этот показатель уменьшается до 20 в том случае, если лечение начато между 7 и 12 ч. В целом, число больных, которых надо пролечить сочетанием стрептокиназы с аспирином, чтобы сохранить 1 жизнь (в англоязычной литературе используется аббревиатура NNT от словосочетания a number needed to treat ) равно 42.

Длительное наблюдение за больными этого исследования показало, что преимущества в выживаемости у тех, кому был проведен тромболизис, сохраняются еще как минимум 10 лет [3]. К этому моменту были созданы новые тромболитические препараты, опробована и внедрена стратегия первичного чрескожного коронарного вмешательства (ЧКВ) с использованием рентгенохирургической техники, изучена целесообразность «облегченного» ЧКВ и сформулирована концепция фармакоинвазивной стратегии лечения. В нашей стране, однако, применение реперфузионного лечения стало повсеместно использоваться существенно позже, в результате принятия так называемой сосудистой программы, в результате которой впервые за несколько десятилетий была проведена масштабная реорганизация кардиологической службы. Выделение специализированных подразделений для неинвазивного и инвазивного лечения больных инфарктом миокарда (сосудистых центров) впервые привело к тому, что частота реперфузионного лечения выросла, и оно стало доступно для большинства жителей страны. В то же время, до сих пор количество больных, лишенных этого лечения остается значительным. Надо также иметь в виду, что и в странах с высокоразвитой кардиологической инфраструктурой достижение контрольных временных параметров может быть проблематично. Так, по данным Национального регистра инфарктов миокарда (проведенного, правда более 10 лет назад), только 15% больных укладывались во временной интервал в 120 мин до открытия артерии при ЧКВ [4]. Вероятно, нечто подобное сегодня происходит и у нас.

Цель настоящей статьи – обсудить место фармакологического реперфузионного лечения с позиций действующих рекомендаций [1]

Современные тромболитические препараты

Длительная (более чем полувековая) история создания этих лекарств, оставила в нашем распоряжении, закрепив в международных рекомендациях, лишь четыре из них – стрептокиназу, альтеплазу, ретеплазу или тенектеплазу. Отмечается, что фибринспецифические препараты имеют преимущество перед стрептокиназой. В нашей стране рекомендации содержат в себе рекомбинантную проурокиназу отечественной разработки и не содержат незарегистрированную в России ретеплазу. Несмотря на возможность использования всех четырех препаратов, тенектеплаза имеет очевидное преимущество, связанное с болюсным способом введения. Это делает лекарство максимально удобным для догоспитального введения.

Тенектеплаза была создана генно-инженерным способом из молекулы тканевого активатора плазминогена. Молекула весит 65кДа и отличается от исходной уменьшенным примерно в 200 раз сродством к ингибитору активатора плазминогена первого типа и замедленным примерно в 8 раз клиренсом [5]. Кроме того, тенектеплаза обладает самой большой фибрин-специфичностью. В экспериментальных моделях эффективность тромболизиса тенектеплазой в три раза превышала эффективность альтеплазы [6].

Исследованием, открывшим дорогу использованию тенектеплазы в качестве основного тромболитического препарата при лечении инфаркта миокарда является ASSENT-2 (Assessment of the, Safety Efficacy of a New Thrombolytic) [7]. Было проведено сопоставление действия тенектеплазы и альтеплазы на 16949 больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST. Не обнаружено различий в смертности между этими группами которая составила 6.18% на фоне тенектеплазы и 6.15% альтеплазы, показавшей к тому времени некоторые преимущества перед стрептокиназой. Дополнительным бонусом к необычайно удобному способу введения лекарств в данном исследовании продемонстрирована большая безопасность тенектеплазы в отношении внечерепных (26,43% против 28,95%, p=0,0003) и серьезных кровотечений (4,68% против 5,94%, p=0,0002). В то же время, отсутствия в различиях по смертности между тенектеплазой и альтеплазой сохранялись, как минимум, в течение года наблюдения [8].

В дальнейшем в исследовании ASSENT-4 PCI было показано, что обязательное проведение тромболизиса перед ЧКВ несколько увеличивает госпитальную летальность, в связи с чем сегодня тромболизис проводится только тогда, когда расчетное время до восстановления кровотока превышает установленные рамки (90 мин – для первых трех часов болезни и 120 – для 4-12 ч). Немедленное выполнение ЧКВ после тромболизиса проводится только в случае неуспешности последнего и носит название «спасающего» [9]. Некоторые важные моменты проведения тромболитичской терапии целесообразно рассмотреть на примере клинического случая из рутинной практики.

Случай догоспитального тромболизиса

Больной Б, 61 г. Боль за грудиной развилась около 14:40 (больной находился в состоянии относительного покоя – читал). Нарастающая интенсивность боли заставила вызвать бригаду скорой медицинской помощи примерно через 30 мин. Электрокардиограмма, зарегистрированная еще через 60 мин (рис. 1), демонстрирует выраженные элевации сегмента ST в грудных отведениях. Наличие острого коронарного синдрома с подъемом сегмента ST явилось основанием для введения тенектеплазы догоспитально (примерно через 15 мин после приезда бригады СМП к больному. В качестве антикоагулянта была введена «стандартная» доза 4000 ед. нефракционированного гепарина, дана нагрузочная доза клопидогрела (300 мг) и ацетилсалициловая кислота (100 мг). При поступлении в стационар на ЭКГ (через 73 мин после введения тенектеплазы) отмечается снижение ST более чем на 50% (рис. 2) и формирование зубца Q в грудных отведениях. Успешность проведенного тромболизиса позволила отсрочить на 18 часов инвазивное вмешательство. При выполнении КАГ обнаружен тубулярный осложненный стеноз примерно 85% в проксимальном сегменте передней нисходящей артерии (в которую в последующем был имплантирован стент), в остальных артериях гемодинамически значимого поражения не выявлено. Кровоток до стентирования соответствовал TIMI3, что подтверждает успешность тромболитической терапии и выбранную тактику отсрочки вмешательства. Несмотря на ранний эффективный тромболизис избежать формирования очага некроза не удалось, на что указывала типичная динамика биомаркеров некроза и появление зоны гипоакинеза в области верхушки. В дальнейшем инфаркт миокарда протекал без осложнений и больной был выписан на стандартной терапии (двойная антитромбоцитарная терапия, бета-адреноблокатор, ингибитор ангиотензинпревращающего фермента и статин).

Итак, был ли смысл во введении тромболитического препарата в городе, имеющем значительное количество стационаров, оснащенных круглосуточно работающими ангиографическими установками.

Для ответа на данный вопрос, прежде всего, следует проанализировать, а мог бы быть доставлен данный больной в стационар таким образом, чтобы от первого контакта с персоналом, до восстановления кровотока с помощью чрескожного вмешательства (ЧКВ) прошло менее 90 мин? Указанное время является критерием, на основании которого принимается решение в пользу тромболизиса или ЧКВ в первые три часа заболевания. В нашем случае, несмотря на необъяснимую часовую задержку (между вызовом СМП и регистрацией ЭКГ), тромболитическая терапия начата через 95 мин от начала болей. При этом транспортировка заняла еще 73 мин. Особенности расположения ближайшей больницы и места жительства больного (расстояние 18 км) и особенности трафика транспорта в указанное время, в результате которых машина проехала это расстояние больше чем за час (в соответствие с расчетами системы Яндекс-пробки примерно 1,5 ч) и неизбежная задержка для подготовки больного к ЧКВ и его проведения не менее 30–40 мин дает основание для заключения о правильности выбранной тактики догоспитального ведения. В последнее время появилось мнение, что первичная ангиопластика имеет преимущества даже за пределами установленных руководством временных рамок, однако детальный анализ подобных публикаций показывает, что для подобного заключения данных пока не достаточно. Так, в рандомизированном исследовании LIPSIA-STEMI (Leipzig Immediate Prehospital Facilitated Angioplasty in ST-Segment Myocardial Infarction) в котором изучали целесообразность применения догоспитального тромболизиса с последующим проведением ЧКВ против первичного ЧКВ при возникновении инфаркта миокарда в 60-километровой зоне, прилегающей к ангиографической лаборатории, не было получено преимуществ в группе догоспитального тромболизиса. В качестве конечной точки использовали данные магнитно-резонансного исследования миокардиального кровотока. Однако время доставки в стационар в группе первичного вмешательства от момента начала болей до восстановления кровотока оказалось равным в среднем 131 мин (!), на саму транспортировку ушло при этом в среднем 61 мин, а в группе тромболизиса – 158 и 80 мин соответственно. Время «дверь – баллон» составило 25 и 23 мин, соответственно. Следует отметить, что в исследовании не проводилась оценка эффективности тромболизиса по электрокардиографическим критериям, ЧКВ делали всем больным через 1–3 ч после тромболизиса [10]. В исследовании ASSENT4 PCI применение тенектеплазы для «облегчения» ЧКВ без учета сроков от начала заболевания продемонстрировало увеличение осложнений при таком подходе. В противоположность этим данным ретроспективный анализ, проведенный в одном из регионов США показал, что применение тромболитической терапии в условиях сельской местности дает возможность начать реперфузионное лечение на 2 ч раньше [11]. Многочисленные данные позволили сформулировать современную тактику ведения больных ОКС с подъемом ST, которая включает в себя предварительную оценку выполнимости ЧКВ в течение 120 мин, при положительном ответе на этот вопрос, очевидно, нет смысла применять тромболитическую терапию до ЧКВ.

Исследование STREAM (Strategic Reperfusion Early after Myocardial Infarction) на значительном клиническом материале изучило этот вопрос. Применение тенектеплазы на догоспитальном этапе у тех больных инфарктом миокарда, у которых от начала заболевания прошло менее трех часов и транспортировка в «правильные» сроки была возможна, не продемонстрировало достоверного улучшения выживаемости несмотря на экономию во времени в среднем на 78 мин. Преимущество предварительного тромболизиса в исследовании не достигло достоверного характера из-за некоторого увеличения частоты кровотечений у пожилых больных, которое перестало отмечаться после уменьшения у таких больных дозы тенектеплазы в два раза [12]. Выживаемость также не отличалась и через год [13].

Пожалуй, наиболее интересным в исследовании STREAM, оказалось сопоставление результатов лечения у больных, достигших в результате тромболизиса критериев реперфузии, тех, у кого пришлось выполнять спасительное ЧКВ и тех, кому выполнено первичное ЧКВ [14]. Частота суммарной конечной точки (смерть от любых причин, кардиогенный шок, сердечная недостаточность и рецидив инфаркта миокарда) оказалась на 30-й день наименьшей у тех больных, у которых тромболизис оказался успешным и сопровождался отсроченным ЧКВ (5,5%), в сравнение с больными, подвергнутыми первичному ЧКВ (13,9%) и в особенности теми, у кого потребовалось проведение спасительного ЧКВ (18,7%). Аналогичными оказались результаты по отдельности для смертности, кардиогенного шока и сердечной недостаточности. Частота же повторных инфарктов, парадоксальным образом, оказалась несколько выше среди подвергнутых первичному ЧКВ.

Таким образом, в настоящее время, принимая тактическое решение по поводу целесообразности догоспитального тромболизиса у тех больных, у которых ЧКВ нет возможности провести в течение 60 мин от первого контакта с медперсоналом (критерий исключения исследования STREAM), но инфаркту миокарда еще не исполнилось три часа, врач стоит перед неразрешимой дилеммой – предпочтя тромболитик, он существенно улучшит результаты лечения у двух из трех больных (по сравнению с первичным ЧКВ), а у 1 из трех результаты окажутся хуже. Точного решения эта проблема сегодня не имеет, поскольку не существует достоверного способа предсказания эффективности тромболизиса. Однако среди тех, у которых тромболизис оказался безуспешным, чаще встречались прогностически более тяжелые больные. У них чаще отмечался уже сформировавшийся зубец Q, отмечалась большая степень элевации сегмента ST, инфаркт миокарда чаще был передним, кроме того, чаще встречался сахарный диабет. Интересно, что хотя ангиография значимо чаще выявляла восстановление кровотока (до TIMI3) по связанной с инфарктом коронарной артерии среди лиц, достигших критериев реперфузии по ЭКГ, почти у 40% взятых в ангиографическую лабораторию для проведения спасительного ЧКВ больных также имели уже восстановленный до TIMI3 кровоток. Таким образом, так называемые электрокардиографические критерии безуспешности фармакологической реперфузии почти у половины больных не работают.

Анализ ретроспективно выделенной подгруппы больных с восстановленным в результате тромболизиса или спонтанно кровотоком (TIMI3) из исследования ASSENT-4 PCI также показал, что результаты лечения этой категории больных приводит к лучшему клиническому результату вне зависимости от того, достигнута ли проходимость артерии введением тромболитика, или произошла спонтанная реканализация [15]. Как и в исследовании STREAM все «негативные» результаты фармакоинвазивной тактики имели отношение к тем, у кого реперфузия не была достигнута.

В сумме эти данные свидетельствуют в пользу продолжения поиска вмешательств (разработки начальной фармакологической тактики), как можно раньше приводящих к восстановлению кровотока.

Итак, тромболизис, по-видимому, следует применять там, где минимизирован риск геморрагических осложнений, и, естественно, тогда, когда задержка по времени до проведения ЧКВ заведомо превышает 2 ч.

Факторы риска геморрагических осложнений введения тенектеплазы, которые, по-видимому, следует принимать во внимание при прочих равных условиях – женский пол, возраст более 75 лет, низкая масса тела (менее 67 кг) и сниженное менее 70 мм рт. ст. диастолическое артериальное давление [16]. Наличие сразу всех этих факторов соответствует риску геморрагий, равному примерно 1%. Здесь следует учитывать тот факт, что данные были получены в то время, когда основным антикоагулянтом был нефракционированный гепарин, и для антиагрегантной терапии использовался только аспирин. Являющаяся сегодня стандартной двойная антитромбоцитарная терапия может несколько увеличить этот риск.

Те же, кто имеет более высокий риск развития неблагоприятного исхода за счет сопутствующей патологии, видимо при прочих равных имеют существенные преимущества при проведении первичного ЧКВ.

Правильно ли проводилось антитромботическое сопровождение догоспитального тромболизиса

Еще один вопрос заключается в том, как правильно следует назначать больному антикоагулянты на догоспитальном этапе. Повсеместной практикой в нашей стране является введение на догоспитальном этапе стандартной дозы нефракционированного гепарина внутривенно в виде болюса всем больных острым коронарным синдромом. Между тем, подобная тактика является ошибочной по нескольким соображениям.

Во-первых, фиксированная доза гепарина (обычно 4000 ед) не является оптимальной для очень большого числа больных. В настоящее время болюс гепарина рекомендуется рассчитывать по массе тела больного из расчета 60 ед на 1 килограмм массы тела. Доза 4000 ед является максимальной. В соответствие с этим все больные массой менее 67 кг получают заведомо завышенное количество антикоагулянта.

Вторая, более серьезная ошибка заключается в том, что после болюсного введения гепарина должна начаться его длительная внутривенная инфузия (вначале 12 ед на килограмм в час, при максимальной стартовой дозировке в 1000 ед., а затем дозировка должна в стационаре быть скорректирована по уровню АЧТВ).

Третий момент, который может оказаться критическим для целого ряда больных, заключается в самом понятии «острый коронарный синдом» (ОКС). Российские национальные рекомендации 2013 г. определяют ОКС как термин, обозначающий любую группу клинических признаков или симптомов, позволяющих подозревать ОИМ или нестабильную стенокардию. На практике это означает что у значительного числа госпитализированных с этим диагнозом в стационар, в последующем не будет обнаружено обострение ИБС. Если догоспитальная помощь организована правильно, таких больных должно быть около половины. Контрольная цифра в 50% указывает на то, что в процессе оказания госпитализации не теряется время на длительные диагностические процедуры, которые перекладываются на специализированный стационар. В случае же с антикоагулянтами это означает, что значительная часть больных получит их без показаний, а кто-то, возможно, и с прямыми противопоказаниями. Между тем нет ни одного доказательства того, что догоспитальное применение антикоагулянтов (за исключением тех, кому проводится тромболизис) добавляет что-то положительное к результатам лечения.

Наконец последнее, также достаточно серьезное обстоятельство касается того, что смена антикоагулянта в процессе лечения недопустима, так как ведет к значимому увеличению геморрагического риска. Врач скорой медицинской помощи является по определению, наименее опытным в ведении больных с ОКС, он в большинстве случаев не знает, какие препараты имеются в наличии в стационаре. Таким образом, введя антикоагулянт, он автоматически лишает врача стационара выбора или увеличивает риск кровотечений больному.

Лишь при проведении догоспитального тромболизиса (за исключением введения стрептокиназы) антикоагулянтное сопровождение является обязательным [1]. Оптимальным антикоагулянтом для тенектеплазы признан в настоящее время эноксапарин (внутривенный болюс 30 мг, затем 2 раза в день по 1 мг/кг, доза корректируется у пожилых и при сниженном клиренсе креатинина). Этот режим проверен в исследовании ASSENT3 [17], в котором при сопоставлении трех режимов – тенектеплаза + эноксапарин, тенектеплаза (половинная доза) + абциксимаб+нефракционированный гепарин и тенектеплаза + гепарин обнаружено, что сочетание тенектеплазы с нефракционированным гепарином является менее оптимальным, по сравнению с двумя другими режимами. При этом, у больных диабетом результаты наблюдения в группе леченных абциксимабом были несколько хуже лечения эноксапарином.

Аналогичные результаты были получены в исследовании ExTRACT-TIMI 25 [18], в котором использование эноксапарина в качестве антикоагулянта по сравнению с нефракционированным гепарином предотвращало 1 смерть или нефатальный инфаркт миокарда при лечении 48 больных (NNT=48).

Надо, правда, иметь ввиду, что данные результаты имеют, скорее, историческое значение, поскольку во время проведения исследования ЧКВ для таких больных не было обязательным компонентом ведения.

Альтернативой является внутривенная инфузия нефракционированного гепарина под контролем АЧТВ (после болюса, рассчитанного по массе тела больного, но не превышающего 4000 ед). Иначе говоря, в представленном выше случае антикоагулянтное сопровождение тромболизиса было неадекватным, поскольку за введением болюса не последовала инфузия гепарина. Антикоагулянт отменяется после проведения ЧКВ.

Что касается двойной антитромбоцитарной терапии, то в случае применения тромболитика исключается назначение тикагрелора и прасугрела. Таким образом, на сегодняшний момент значение тромболизиса не утрачено. Его место – случаи, когда невозможно вовремя провести первичное ЧКВ.

Масштабная реорганизация здравоохранения привела к существенному увеличению доступности современных методов реперфузионного лечения для большинства жителей России. Наиболее слабым звеном, даже в таких мегаполисах, как Москва, до сих пор остается догоспитальная помощь больным ОКС. И, очевидно, требуется дальнейшие исследования, касающиеся выделения группы больных, которым вовремя проведенная фармакологическая реперфузионная терапия приводит к быстрому восстановлению кровотока, т.е. улучшает прогноз.

Литература

1. Task Force on the management of STseamiotESoC, Steg PG, James SK, Atar D, Badano LP, Blomstrom-Lundqvist C, Borger MA, Di Mario C, Dickstein K, Ducrocq G et al: ESC Guidelines for the management of acute myocardial infarction in patients presenting with ST-segment elevation. European heart journal. 2012; 33 (20): 2569–2619.
2. Randomised trial of intravenous streptokinase, oral aspirin, both, or neither among 17,187 cases of suspected acute myocardial infarction: ISIS-2. ISIS-2 (Second International Study of Infarct Survival) Collaborative Group. Lancet. 1988; 2 (8607): 349–360.
3. Baigent C., Collins R., Appleby P., Parish S., Sleight P., Peto R. ISIS-2: 10 year survival among patients with suspected acute myocardial infarction in randomised comparison of intravenous streptokinase, oral aspirin, both, or neither. The ISIS-2 (Second International Study of Infarct Survival) Collaborative Group. BMJ (Clinical research ed). 1998; 316 (7141): 1337–1343.
4. Nallamothu B.K., Bates E.R., Herrin J., Wang Y., Bradley E.H., Krumholz H.M., Investigators ftN. Times to treatment in transfer patients undergoing primary percutaneous coronary intervention in the united states: national registry of myocardial infarction (NRMI)-3/4 analysis. Circulation. 2005; 111 (6): 761–767.
5. Melandri G., Vagnarelli F., Calabrese D., Semprini F., Nanni S., Branzi A. Review of tenecteplase (TNKase) in the treatment of acute myocardial infarction. Vascular health and risk management. 2009; 5 (1): 249–256.
6. Collen D., Stassen J.M., Yasuda T., Refino C., Paoni N., Keyt B., Roskams T., Guerrero J.L., Lijnen H.R., Gold H.K. et al: Comparative thrombolytic properties of tissue-type plasminogen activator and of a plasminogen activator inhibitor-1-resistant glycosylation variant, in a combined arterial and venous thrombosis model in the dog. Thrombosis and haemostasis. 1994; 72 (1): 98–104.
7. Van De Werf F. Single-bolus tenecteplase compared with front-loaded alteplase in acute myocardial infarction: the ASSENT-2 double-blind randomised trial. Lancet. 1999; 354 (9180): 716–722.
8. Sinnaeve P., Alexander J., Belmans A., Bogaerts K., Langer A., Diaz R., Ardissino D., Vahanian A., Pehrsson K., Armstrong P. et al: One-year follow-up of the ASSENT-2 trial: a double-blind, randomized comparison of single-bolus tenecteplase and front-loaded alteplase in 16,949 patients with ST-elevation acute myocardial infarction. American Heart Journal. 2003; 146 (1): 27–32.
9. Primary versus tenecteplase-facilitated percutaneous coronary intervention in patients with ST-segment elevation acute myocardial infarction (ASSENT-4 PCI): randomised trial. Lancet. 2006; 367 (9510): 569–578.
10. Thiele H., Eitel I., Meinberg C., Desch S., Leuschner A., Pfeiffer D., Hartmann A., Lotze U., Strauss W., Schuler G. Randomized comparison of pre-hospital-initiated facilitated percutaneous coronary intervention versus primary percutaneous coronary intervention in acute myocardial infarction very early after symptom onset: the LIPSIA-STEMI trial (Leipzig immediate prehospital facilitated angioplasty in ST-segment myocardial infarction). JACC Cardiovasc Interv. 2011; 4 (6): 605–614.
11. Crowder J.S., Hubble M.W., Gandhi S., McGinnis H., Zelman S., Bozeman W., Winslow J. Prehospital administration of tenecteplase for ST-segment elevation myocardial infarction in a rural EMS system. Prehospital emergency care : official journal of the National Association of EMS Physicians and the National Association of State EMS Directors. 2011; 15 (4): 499–505.
12. Armstrong P.W., Gershlick A.H., Goldstein P., Wilcox R., Danays T., Lambert Y., Sulimov V., Rosell Ortiz F., Ostojic M., Welsh R.C. et al. Fibrinolysis or primary PCI in ST-segment elevation myocardial infarction. The New England Journal of Medicine. 2013; 368 (15): 1379–1387.
13. Sinnaeve P.R., Armstrong P.W., Gershlick A.H., Goldstein P., Wilcox R., Lambert Y., Danays T., Soulat L., Halvorsen S., Rosell-Ortiz F. et al. STEMI Patients Randomized to a Pharmaco-Invasive Strategy or Primary PCI: The STREAM 1-Year Mortality Follow-Up. Circulation. 2014. Circulation 2014 published online August 26, 2014, DOI: 10.1161/CIRCULATIONAHA.114.009570.
14. Welsh R.C., Van de Werf F., Westerhout C.M., Goldstein P., Gershlick A.H., Wilcox R.G., Danays T., Bluhmki E., Lopes R.D., Steg P.G. et al: Outcomes of a Pharmacoinvasive Strategy for Successful Versus Failed Fibrinolysis and Primary Percutaneous Intervention in Acute Myocardial Infarction (from the Strategic Reperfusion Early After Myocardial Infarction [STREAM] Study). The American Journal of Cardiology. 2014; 114 (6): 811–819.
15. Zeymer U., Huber K., Fu Y., Ross A., Granger C., Goldstein P., van de Werf F., Armstrong P. Impact of TIMI 3 patency before primary percutaneous coronary intervention for ST-elevation myocardial infarction on clinical outcome: results from the ASSENT-4 PCI study. European Heart Journal: Acute Cardiovascular Care. 2012; 1 (2): 136–142.
16. Van de Werf F., Barron H.V., Armstrong P.W., Granger C.B., Berioli S., Barbash G., Pehrsson K., Verheugt F.W.A., Meyer J., Betriu A. et al. Incidence and predictors of bleeding events after fibrinolytic therapy with fibrin-specific agents. A comparison of TNK-tPA and rt-PA. Eur Heart J. 2001; 22 (24): 2253–2261.
17. Sinnaeve P.R., Alexander J.H., Bogaerts K., Belmans A., Wallentin L., Armstrong P., Adgey J.A., Tendera M., Diaz R., Soares-Piegas L. et al: Efficacy of tenecteplase in combination with enoxaparin, abciximab, or unfractionated heparin: one-year follow-up results of the Assessment of the Safety of a New Thrombolytic-3 (ASSENT-3) randomized trial in acute myocardial infarction. American Heart Journal. 2004; 147 (6): 993–998.
18. Giraldez R.R., Nicolau J.C., Corbalan R., Gurfinkel E.P., Juarez U., Lopez-Sendon J., Parkhomenko A., Molhoek P., Mohanavelu S., Morrow D.A. et al. Enoxaparin is superior to unfractionated heparin in patients with ST elevation myocardial infarction undergoing fibrinolysis regardless of the choice of lytic: an ExTRACT-TIMI 25 analysis. European Heart Journal. 2007; 28 (13): 1566–1573.

 

Категория : Статьи
Tags : ACS, pre-hospital stage, tenecteplase, treatment, догоспитальный этап, лечение, ОКС, тенектеплаза

Архив номеров

  • [+]2022
    • [+]February
      • Номер журнала / Issue № 1-2022 (Том / Vol. 20)
  • [+]2021
    • [+]December
      • Номер журнала / Issue № 8-2021 (Том / Vol. 19)
      • Номер журнала / Issue № 7-2021 (Том / Vol. 19)
    • [+]November
      • Клинический случай стимулирования эпителизации длительно незаживающих ран донорских участков путем местного применения бесплазменных лизатов тромбоцитов
      • Номер журнала / Issue № 6-2021 (Том / Vol. 19)
    • [+]October
      • Номер журнала / Issue № 5-2021 (Том / Vol. 19)
    • [+]August
      • Номер журнала / Issue № 4-2021 (Том / Vol. 19)
      • Медицинские аспекты отечественных инновационных технических и технологических возможностей дистанционной и контактной лучевой терапии в онкологии: наука – практическому здравоохранению
    • [+]June
      • Номер журнала / Issue № 3-2021 (Том / Vol. 19)
    • [+]April
      • Номер журнала / Issue № 2-2021 (Том / Vol. 19)
    • [+]March
      • Номер журнала / Issue № 1-2021 (Том / Vol. 19)
  • [+]2020
    • [+]December
      • Номер журнала № 11-12-2020
    • [+]October
      • Номер журнала № 10-2020
    • [+]September
      • Номер журнала № 8-9-2020
    • [+]July
      • Номер журнала № 6-7-2020
    • [+]May
      • Номер журнала № 5-2020
    • [+]April
      • Номер журнала № 4-2020
    • [+]March
      • Номер журнала № 3-2020
    • [+]February
      • Номер журнала № 1-2-2020
  • [+]2019
    • [+]December
      • Номер журнала № 11-12-2019
    • [+]October
      • Номер журнала № 10-2019
    • [+]September
      • Номер журнала № 8-9-2019
    • [+]July
      • Номер журнала № 6-7-2019
    • [+]May
      • Номер журнала № 5-2019
      • Проблема дифференциальной диагностики в общей медицине: шизотипическое расстройство с сенесто-ипохондрическим синдромом под «маской» урологической патологии
    • [+]April
      • Номер журнала № 4-2019
      • Изменения лейкоцитарных индексов при термической травме у детей
    • [+]March
      • Номер журнала № 3-2019
    • [+]February
      • Номер журнала № 1-2-2019
  • [+]2018
    • [+]December
      • Номер журнала № 12-2018
    • [+]November
      • Номер журнала № 11-2018
    • [+]October
      • Номер журнала № 10-2018
    • [+]September
      • Номер журнала № 8-9-2018
    • [+]July
      • Номер журнала № 7-2018
    • [+]June
      • Номер журнала № 6-2018
      • Применение растительных препаратов при лечении запора
    • [+]May
      • Номер журнала № 5-2018
    • [+]April
      • Номер журнала № 4-2018
    • [+]March
      • Номер журнала № 3-2018 (к XXV Российскому национальному конгрессу "Человек и лекарство")
    • [+]January
      • Номер журнала № 1-2-2018
  • [+]2017
    • [+]November
      • Номер журнала № 10-11-2017
    • [+]September
      • Номер журнала № 8-9-2017
    • [+]June
      • Номер журнала № 6-7-2017
    • [+]May
      • Номер журнала № 4-5-2017
    • [+]March
      • Номер журнала № 3-2017
    • [+]February
      • Номер журнала № 1-2-2017
  • [+]2016
    • [+]December
      • Номер журнала № 10-11-2016
    • [+]October
      • Номер журнала № 8-9-2016
    • [+]June
      • Номер журнала № 6-7-2016
    • [+]May
      • Номер журнала № 4-5-2016
    • [+]March
      • Номер журнала № 2-3-2016
    • [+]January
      • Номер журнала № 1-2016
  • [+]2015
    • [+]December
      • Номер журнала № 10-11-2015 (декабрь 2015)
    • [+]September
      • Номер журнала № 8-9-2015
    • [+]July
      • Номер журнала № 7-2015
    • [+]June
      • Номер журнала № 5-6-2015
    • [+]April
      • Номер журнала № 4-2015
    • [+]March
      • Номер журнала № 3-2015
    • [+]February
      • Номер журнала № 1-2-2015
  • [+]2014
    • [+]December
      • Номер журнала № 12-2014
    • [+]November
      • Номер журнала № 11-2014
    • [+]October
      • Номер журнала № 10-2014
    • [+]September
      • Номер журнала № 8-9-2014
    • [+]July
      • Номер журнала № 7-2014
    • [+]June
      • Номер журнала № 6-2014
    • [+]May
      • Номер журнала № 5-2014
    • [+]April
      • Номер журнала № 4-2014
    • [+]March
      • Номер журнала № 3-2014
    • [+]February
      • Номер журнала № 1-2-2014
  • [+]2013
    • [+]December
      • Номер журнала № 12-2013
    • [+]November
      • Номер журнала № 11-2013
    • [+]October
      • Номер журнала № 10-2013
    • [+]September
      • Номер журнала № 8-9-2013
    • [+]July
      • Номер журнала № 7-2013
    • [+]June
      • Номер журнала № 6-2013
    • [+]May
      • Номер журнала № 5-2013
    • [+]April
      • Номер журнала № 4-2013
    • [+]February
      • Номер журнала № 2-3-2013
    • [+]January
      • Номер журнала № 1-2013
  • [+]2012
    • [+]December
      • Номер журнала № 12-2012
    • [+]November
      • Номер журнала № 11-2012
    • [+]October
      • Номер журнала №10-2012
    • [+]August
      • Номер журнала № 8-9-2012
    • [+]July
      • Номер журнала № 7-2012
    • [+]June
      • Номер журнала № 6-2012
    • [+]May
      • Номер журнала № 5-2012
    • [+]April
      • Номер журнала № 4-2012
    • [+]February
      • Номер журнала № 2-3-2012
    • [+]January
      • Номер журнала № 1–2012
  • [+]2011
    • [+]December
      • Номер журнала № 12–2011
    • [+]November
      • Номер журнала № 11–2011
    • [+]October
      • Номер журнала № 10–2011
    • [+]August
      • Номер журнала № 8–9–2011
    • [+]July
      • Номер журнала № 7–2011
    • [+]June
      • Номер журнала № 6–2011
    • [+]May
      • Номер журнала № 5–2011
    • [+]April
      • Номер журнала № 4–2011
    • [+]February
      • Номер журнала № 2-3–2011
    • [+]January
      • Номер журнала № 1–2011
  • [+]2010
    • [+]December
      • Номер журнала № 12–2010
    • [+]November
      • Номер журнала № 11–2010
    • [+]October
      • Номер журнала № 10–2010
    • [+]September
      • Номер журнала № 9–2010
    • [+]August
      • Номер журнала № 8–2010
    • [+]June
      • Номер журнала № 6–7–2010
    • [+]May
      • Номер журнала № 5–2010
    • [+]April
      • Номер журнала № 4–2010
    • [+]March
      • Номер журнала № 3–2010
    • [+]January
      • Номер журнала № 1–2–2010
  • [+]2009
    • [+]December
      • Номер журнала № 12-2009
    • [+]November
      • Номер журнала № 11-2009
    • [+]October
      • Номер журнала № 10–2009
    • [+]August
      • Номер журнала № 8–9–2009
    • [+]June
      • Номер журнала № 6–7–2009
    • [+]April
      • Номер журнала №4-5-2009
    • [+]March
      • Номер журнала №3-2009
    • [+]January
      • Номер журнала №1-2-2009
  • [+]2008
    • [+]December
      • Номер журнала №12-2008
    • [+]November
      • Номер журнала №11-2008
    • [+]October
      • Номер журнала №10-2008
    • [+]September
      • Номер журнала №9-2008
    • [+]August
      • Номер журнала №8-2008
    • [+]July
      • Номер журнала №7-2008
    • [+]May
      • Номер журнала №5-6-2008
    • [+]April
      • Номер журнала №4-2008
    • [+]February
      • Номер журнала №2-3-2008
    • [+]January
      • Номер журнала №01-2008
  • [+]2007
    • [+]December
      • Номер журнала №12-13-2007
      • Номер журнала №14-2007
      • Номер журнала №15-16-2007
    • [+]November
      • Номер журнала №11-2007
    • [+]October
      • Номер журнала №10-2007
    • [+]September
      • Номер журнала №9-2007
    • [+]August
      • Номер журнала №8-2007
    • [+]June
      • Номер журнала №6-7-2007
    • [+]May
      • Номер журнала №5-2007
    • [+]April
      • Номер журнала №4-2007
    • [+]March
      • Номер журнала №3-2007
    • [+]February
      • Номер журнала №2-2007
    • [+]January
      • Номер журнала №1-2007
  • [+]2006
    • [+]December
      • Номер журнала №12-2006
    • [+]November
      • Номер журнала №11-2006. Спецвыпуск "Онкология"
      • Номер журнала №11-2006
    • [+]October
      • Номер журнала №10-2006
    • [+]September
      • Номер журнала №9-2006
      • Номер журнала №9-2006 "Педиатрия"
    • [+]August
      • Номер журнала №8-2006
      • Номер журнала №8-2006. Спецвыпуск "Урология"
    • [+]July
      • Номер журнала №7-2006
    • [+]June
      • Номер журнала №6-2006. Спецвыпуск "Педиатрия"
    • [+]May
      • Номер журнала №5-2006
    • [+]April
      • Номер журнала №4-2006
    • [+]March
      • Номер журнала №3-2006
    • [+]February
      • Номер журнала №2-2006. Спецвыпуск "Педиатрия"
      • Номер журнала №2-2006
    • [+]January
      • Номер журнала №1-2006
  • [+]2005
    • [+]December
      • Номер журнала №12-2005
    • [+]October
      • Номер журнала №10-11-2005
    • [+]September
      • Номер журнала №9-2005
    • [+]July
      • Номер журнала №7-8-2005
    • [+]June
      • Номер журнала №6-2005
    • [+]May
      • Номер журнала №5-2005
    • [+]April
      • Номер журнала №4-2005
    • [+]March
      • Номер журнала №3-2005
    • [+]February
      • Номер журнала №2-2005

Подписка на журнал

Оформить подписку

Партнёры

RSS Новости медицины

  • Белорусские кондитеры запустили импортозамещающий проект по получению масла какао 31/03/2023
  • Вышел трейлер сериала "Сантехники Белого дома" с Вуди Харрельсоном и Линой Хиди 31/03/2023
  • Новый завод по ремонту ракетно-артиллерийского вооружения создадут в Брянске 31/03/2023
  • Замглавы МИД Украины Мельник заявил, что у Киева недостаточно танков для контрнаступления 31/03/2023
  • Аналитики рассказали, как россияне проверяют качество покупаемых в аптеке препаратов 31/03/2023
  • В Новой Москве ребенок отравился бытовой химией в детском саду 31/03/2023
  • Операция "Троянский конь": блиндаж ВСУ уничтожен с помощью FPV-дрона 31/03/2023

Ключевые слова

bemiparin клинический случай clinical case diabetes mellitus диагностика дети артериальная гипертензия arterial hypertension pediatrics урология инфаркт миокарда probiotics сахарный диабет инсульт prevention treatment беременность эндокринология реабилитация diagnostics oncology cardiology urology профилактика gynecology терапия хирургия острый коронарный синдром rheumatology пробиотики ревматология бемипарин гинекология хроническая сердечная недостаточность surgery кардиология endocrinology children неврология pregnancy онкология педиатрия internal medicine neurology rehabilitation
ТРУДНЫЙ ПАЦИЕНТ
© 2023 Издательский дом "Академиздат"